– Надо же, все-таки нажрался. Я же тебя просил...

– Да ладно вам, – махнул рукой Ремизов. – Так, пропустил пару рюмашек. Из-за чего сыр-бор?

– Ладно, – сказал Юлий Семенович. – Только смотри не переборщи.

Ремизов развел руками: мол, как можно, шеф?

Отойдя от Леонидова, Ремизов, пошатываясь, подошел к спящему Виленкину, нагнулся и сильно потряс его за плечо.

– Что такое? – осведомился Фима пьяным голосом.

– Виленкин, тебе нужно в туалет, – сказал ему Кирилл. – Пойдем, я тебя провожу.

Ремизов взял Виленкина под руку и приподнял со стула.

– З-зачем мне в туалет? – запротестовал Фима. – Н-не хочу я ни в какой туалет. Пусти.

– А я говорю – хочешь. Тебе ведь плохо. Не ровен час, весь стол заблюешь. Что тогда скажет Юлий Семенович?

– Ю-юлий Семенович?

Виленкин икнул и посмотрел через стол на Леонидова. Леонидов отвернулся.

– Да, – кивнул Виленкин. – Ты прав. Что-то мне нехорошо. Нужно освежиться.

– Вот и я о том же, – улыбнулся Кирилл, сдергивая Фиму со стула. – Держись за меня, дружище. Я тебя живо доведу.

– Спасибо, друг, – искренне сказал Виленкин и попытался провести Кириллу ладонью по щеке.

Кирилл отстранился, но улыбку с лица не стер.

– Пойдем, пойдем, алкоголик. Я тебя поставлю на ноги.

Гулянка была в полном разгаре. К Баскаковой, которая забралась-таки на стол и осталась в одних трусиках-«крылышках», которые подчеркивали ее полные, налитые соком ляжки, присоединилась еще одна сотрудница – молоденькая журналистка Валя Белкина. Это была хрупкая, бледная девятнадцатилетняя девушка в огромных, «учительских» очках. Она работала в офисе всего лишь третью неделю, но уже побывала на двух «Днях пьянки». Это был третий. Что было на предыдущих, Валя не помнила. Помнила лишь, как чьи-то волосатые руки тискали ее голую грудь, да и то смутно.

Кирилл Ремизов поднял пьяненького Виленкина со стула и, обхватив его под мышками, потащил к туалету. Никто из танцующих не обратил на них никакого внимания.

Войдя в туалет, Кирилл посадил обмякшего Фиму на унитаз. Затем вернулся к двери и повернул ручку замка. Раздался щелчок.

– Ну что ж, Фима, – с улыбкой сказал Кирилл, – вот теперь никто не помешает нам поговорить.

Он подошел к сидящему на унитазе Виленкину и с размаху влепил ему звонкую пощечину. Голова Виленкина мотнулась в сторону. Он глухо застонал и открыл глаза.

– Ну что, Фима, расскажешь мне, что вы задумали с Озеровой?

– Ты... – Глаза Фимы расширились от ужаса. – Ты... ты что, Киря... Ты что?

– Так, – констатировал Ремизов, – значит, добром говорить не хочешь? Ну что ж...

Кирилл пьяно улыбнулся и хлестко ударил Виленкина кулаком по лицу. Раздался хруст. Из носа Виленкина потекла струйка крови.

– А-а! – закричал Виленкин, но Ремизов тут же заткнул ему ладонью рот.

– Ти-ихо, ти-ихо, – сказал он успокаивающим голосом. – Свидетели нам ни к чему... Колись, дружище, что ты рассказал Озеровой? Ну?

Виленкин отчаянно замотал головой.

– Хочешь что-то сказать? – спросил его Кирилл.

Отнял руку ото рта.

– Я... я ничего не знаю... – скороговоркой забубнил Фима. – Я не знаю, кто такая Озерова... Честное слово...

– А кто такой Денис Грязнов, ты знаешь? – вежливо поинтересовался Кирилл.

– Да... Это тот, который сегодня ко мне приходил...

– Молодец, что вспомнил, – кивнул Кирилл. – А теперь вспомни, о чем вы с ним беседовали?

– Честное слово, я не помню, – прохныкал Фима. – Я пьян был... – Виленкин посмотрел на ухмыляющегося Ремизова и тут же быстро добавил: – Но я ничего ему не рассказал.

– Интересно получается, – сказал Ремизов. – О чем вы с Грязновым разговаривали, ты не помнишь, так?

Виленкин кивнул.

– А о том, что ты ничего ему не рассказал, – продолжил Ремизов, – помнишь. Хм, с точки зрения науки это маловероятно. Ладно. Продолжим разговор.

От следующего удара у Виленкина сломался передний зуб.

– Ладно... ладно... – заплакал Фима. – Я вспомнил. Я вспомнил, о чем мы говорили с Грязновым.

– Ну и о чем же?

– Он спрашивал меня о фирме «Гималаи».

– Об этом ты уже говорил. Дальше.

– И я... – Виленкин всхлипнул. – И я... Я все ему рассказал... По-моему...

– Эх, Виленкин, Виленкин, – грустно протянул Кирилл. – А ведь Юлий Семенович так хорошо к тебе относился.

Фима раскрыл рот, но сказать ничего не успел. Правый кулак Кирилла с размаху врезался ему в челюсть.

Филипп Агеев сидел в мрачной привокзальной пивнушке и потягивал из бутылки «Балтику», отрываясь от нее только затем, чтобы взглянуть на часы. Связной должен был появиться с минуты на минуту.

Тусклая желтая люстра, свисающая с зеркального потолка, не освещала и половины зала. Филя поставил бутылку на белый пластиковый стол и незаметно огляделся.

В пивнушке кроме него находилось еще пять человек. Никто из них не смотрел в сторону Фили. Лица двух мужиков, одетых в грязные футболки и потертые спортивные штаны, не выражали ничего, кроме смертельной усталости.

«Вероятно, грузчики», – подумал Филя.

Еще двое были явными вокзальными бомжами – из тех, которые почище и не ходят под себя.

Третьим был высокий сухопарый детина с небритыми щеками и копной черных волос. Он пил дешевое пиво, закусывал таранью и неприязненно поглядывал на Агеева. Костяшки длинных грязных пальцев, которыми он разделывал тарань, были сбиты в кровь.

«Какой-то местный вышибала, – сделал вывод Филя. – На вид парень крепкий».

Он вновь взялся за свою «Балтику».

Прошло еще несколько минут. Черноволосый вышибала отложил в сторону тарань, поднялся со стула и медленной, развязной походочкой двинулся к Филе.

Подошел, сел напротив.

– Слышь, мужик, – осклабился он, блеснув железным зубом, – ты чего пялишься? Потерял кого?

– Отвяжись, – небрежно сказал Филя.

– Хамишь? – поинтересовался вышибала и клацнул железными зубами. – Ты что, про Вову Железяку ничего не слышал?

– Это ты, что ли? – с ухмылкой спросил Филя.

Вместо ответа мужик опять клацнул зубами и усмехнулся.

– Послушай, Железяка, шел бы ты отсюда, – спокойно сказал ему Филя. – Я человека жду.

– Во как! – удивился Железяка. – А я, по-твоему, кто – хрен моржовый?

– Может, и моржовый, мне почем знать, – пожал плечами Филя. – Иди кушай свою селедку.

Вова Железяка тихо покачал головой:

– Не нравишься ты мне, паря.

Огромный жилистый кулак полетел в лицо Филе. Только не долетел.

Филя легко уклонился, поймал руку вышибалы и быстрым движением вывернул ему пальцы. Вышибала застонал.