Новак принял от Базилевича рацию.
– Павел, что там произошло?
– Шеф, кажется, мы нашли место базового лагеря русских. Оно в двухстах метрах от наших палаток. Такое ощущение, что там кто-то поработал метлой.
– Что значит, поработал метлой?
– Можно образно?
Новак кивнул. Потом спохватился, бросив в рацию:
– Можно.
– Представьте себе, шеф, круглый ринг, вымощенный камнями. Не знаю, были ли зрители, но гладиаторы бились там на славу. Очень много следов крови на камнях. Причем камни переворачивали, чтобы скрыть следы бойни.
– Так… – протянул Новак. – Кроме гладиаторской ямы, что тебе еще напоминает то место?
– Не знаю, шеф. Пока не думал. Понимаете, первое сравнение получилось очень удачным.
– А может, там разделывали какое-нибудь животное? Барана, например.
– Вполне вероятно. Однако нигде поблизости нет внутренностей этого барана и его костей. Ребята сейчас расширили круг поисков.
– Хорошо, осмотритесь там получше. А непальцы?
– Об этом я хотел спросить у вас.
– Пока не говори им ни о чем. Они по-прежнему в своих палатках?
– Да. К нам и не подходят. Сидят, лопочут что-то по-своему.
– Ладно, Павел, отбой. Если что, немедленно соединяйся со мной.
– Как же иначе, шеф? Конец связи.
Новак вернул рацию Базилевичу и медленно покачал головой.
– Что-то случилось, пан Новак? – Миклошко озабоченно заглянул ему в лицо.
– Да. Боюсь, что я не увижу красавицу Жанну.
– Вас отзывают?
– Вместе с вами.
– Пан Новак, уверяю вас, что это
– Я не шучу, Петр. Сегодня уже поздно, но завтра утром мы возвращаемся назад.
Из палатки показалась голова Кроужека.
– Ян, я слышал, ты говорил о возвращении. Как тебя понимать?
– Тебе следует понимать меня как начальника твоей охраны, человека, который отвечает за твою жизнь.
– О черт! – Мирослав скрылся в палатке. Повозившись там с минуту, он вылез. – Объясни все подробно.
– Я сам пока мало знаю, но и этого достаточно для серьезных опасений.
Вице-премьер топнул ногой.
– Да не тяни ты душу! – Он был бледен, как-то внезапно сгорбился, постарел.
Новаку стало жаль его.
– У меня есть основания считать, что у русских произошло что-то серьезное, из-за чего они и свернули базовый лагерь, перенеся его за ледопад. На месте их стоянки Павел Немец обнаружил следы крови.
– И это все?
– Да. Если для тебя этого мало, то для меня более чем достаточно. За твою безопасность отвечаю я. Меня и так тревожило поведение русских, а после сообщения Немеца все еще больше запуталось и усложнилось. Это уже не тревога – я чувствую какую-то опасность.
– Подожди, подожди. – Вице-премьер подошел к Новаку вплотную. – Подожди, Ян. Не надо рубить сплеча. Где опасность? С какой она стороны? Там? – Кроужек вытянул руку в сторону скальной башни, куда направлялся отряд русских. – Или там? – Он перевел руку в сторону ледопада. – Но русские, если опасность исходит от них, удаляются от нас. А подступы к лагерю номер один надежно прикрыты твоими людьми и непальскими солдатами.
Новак тяжело вздохнул. Разговор предстоял трудный. Очень трудный.
– Не знаю, Мирослав. Но чутье меня никогда не подводило. Я научился различать запах опасности. Это моя профессия.
Стоящий справа от Новака Петр Миклошко несколько раз шмыгнул носом.
– А я ничего не чувствую. Для всех по-прежнему пахнет томатным супом, а для меня –
Новак промолчал. Он все больше хмурился, бросая взгляды к подножью скальной башни. Базилевич смотрел в ту же сторону. Кроужек слегка просветлел лицом, не спуская глаз с воодушевленного пресс- секретаря.
– Придется вам, панове, снова положиться на меня. Мудрый пан Миклошко снова выручит вас. – Он дотронулся до головы. – Это банк. Сейчас я наберу шифр и извлеку из него нужный документ. Вжжжииик! Готово, панове. О! – Миклошко порылся в воображаемых бумагах. – У меня целых два документа. Один датирован 17 апреля 1974 года. А второй… Сейчас посмотрим…
«Когда кончится этот балаган?! – Новак теперь уже с неприязнью глядел на дурачившегося пресс- секретаря. – Пятьдесят лет уже скоро…» Он открыто махнул рукой.
Миклошко не заметил этого жеста, занятый своими «бумагами». Базилевич готов был расхохотаться над чиновником МИДа и сдерживался только усилием воли.
– Ага! – воскликнул Миклошко. – На втором стоит другая дата, это… 25 апреля 1974 года. – Он бросил взгляд на Кроужека. – Только не говори, что ты тоже додумался до этого.
– Клянусь, дармоед, я уже все хотел объяснить Яну, как ты…
На глаза Новака набежала пелена. Сейчас последует еще одно объяснение, подобное бреду о «скользящем вверх-вниз флаге». И опять обвинят русских. Скажут, что они слезли наконец с пальмы, но тут же полезли в горы. Час от часу не легче.
– Итак, зачитываю документ от 25 апреля. Прямой речью там выделены следующие слова: «Панове, вы помните яка, который погиб при восхождении? А что, если нам купить его у шерпов? И мясо, и шкура. Шкуру можно высушить и спать на ней».
– Почти дословно, – вставил Кроужек. – Польская экспедиция 1974 года действительно недорого купила погибшего яка, надолго обеспечив себя мясом.
– А шкура сушилась на палатке, – ввернул Миклошко.
Базилевич не выдержал и захохотал. Новак крепился ровно полсекунды и присоединился к помощнику. Он же первым и утер слезы, сказав:
– Прости, господи, душу того яка и мою душу тоже. Но,
– Чего?!! – Пресс-секретарь выпучил глаза. – Да вы, пан Новак, переплюнули самого себя! А меня так обрызгали совсем.
Мирослав отстранил плечом старого друга.
– Это аналогия, Ян, не более. На камнях обнаружили следы крови? Русские могли забить там животное, купленное у шерпов.
– А посему я зачитываю документ номер один.
– Нет, – остановил пресс-секретаря Кроужек. – Позволь, этот грех возьму на себя я. «Мы тщательно изучали записи, сделанные поляками, нашими предшественниками. Нам предстояло пройти тем же путем, а потому в голове отложились почти все подробности их экспедиции, даже курьезные. Группа, прокладывающая дорогу через ледопад, из-за всевозможных неурядиц со стороны непальских властей скудно питалась, и мясо барана, купленного в поселении шерпов, пошло им не на пользу».[4]
Новак посерьезнел.
– Эти веские доводы говорят в пользу продолжения восхождения. Я не могу их не принять. Но,
