– Вон тот, со свертком под мышкой.

– Но он и не глядит на девушку. Она одна идет к экипажу.

– Так я их вместе никогда и не видел.

Оба полицейских одновременно вскочили. В свете фонарей им показалось, что они узнали силуэт Люпена, удалявшегося в противоположную от площади сторону.

– За кем пойдете? – спросил Ганимар.

– Конечно, за ним! Это крупная дичь.

– Ну а я послежу за девицей, – предложил Ганимар.

– Нет, нет, – живо откликнулся англичанин, ни в коем случае не желая раскрывать Ганимару свои карты, – я знаю, где ее найти. Пойдемте со мной.

На расстоянии, то и дело прячась за спинами прохожих и позади киосков, крались они вслед за Люпеном. Вести слежку, впрочем, оказалось совсем нетрудным, так как он шел быстро, слегка приволакивая правую ногу, что, однако, можно было заметить, лишь напряженно вглядываясь опытным глазом. Ганимар сказал:

– Делает вид, что хромает.

И добавил:

– Ах, если б можно было заполучить двоих-троих полицейских и с ними попробовать прихватить голубчика! Ведь уйдет!

Однако у тернских ворот не было видно ни одного полицейского, и, оказавшись за городской чертой, они уж не могли больше надеяться на подмогу.

– Разделимся, – предложим Шолмс, – место тут безлюдное.

Они шли по бульвару Виктора Гюго, каждый по своей стороне, двигаясь вдоль рядов деревьев.

Минут через двадцать Люпен свернул влево и вышел к Сене. Им было видно, как он по берегу начал спускаться к воде. Побыл некоторое время внизу, но им не удалось различить, что он там делал. Потом стал карабкаться наверх и пошел обратно. Оба полицейских вжались в прутья какого-то ограждения. Люпен прошел прямо перед ними. Свертка у него в руках теперь не было.

Когда он отошел на некоторое расстояние, от стены соседнего дома отделилась какая-то тень и заскользила между деревьями.

– Похоже, за ним еще кто-то следит, – тихо сказал Шолмс.

– Да, мне кажется, когда мы шли туда, я уже его видел.

Охота возобновилась, но теперь, в присутствии третьего, действовать стало труднее. Люпен пошел той же дорогой, вошел обратно через тернские ворота и направился к дому на площади Сен-Фердинан.

Консьерж уже запирал, когда появился Ганимар.

– Вы сейчас его видели?

– Да, как раз гасил свет на лестнице, когда он принялся отпирать дверь.

– С ним никого?

– Никого, даже слуг нет… Он здесь никогда не обедает.

– Есть в доме черная лестница?

– Нет.

Ганимар обернулся к Шолмсу:

– Самое простое – мне посторожить у дверей Люпена, пока вы сходите за комиссаром полиции с улицы Демур. Я сейчас вам дам к нему записку.

– А если он за это время сбежит? – возразил Шолмс.

– Но я же буду тут!

– Один на один? Это будет неравная борьба.

– Не можем же мы силой войти в его жилище, просто не имеем права, особенно среди ночи.

Шолмс пожал плечами.

– Когда вы поймаете Люпена, вас никто не станет упрекать в нарушении правил ареста. Подумаешь! Ну давайте просто позвоним. И увидим, что произойдет.

Они поднялись на этаж. Слева от лестницы находилась двустворчатая дверь. Ганимар позвонил.

Ни звука в ответ. Он снова нажал кнопку звонка. Никого.

– Войдем, – шепнул Шолмс.

– Ладно, давайте.

Ни один из них, однако, не сдвинулся с места. Струсив в последний момент, они не решались предпринять решительные действия. Казалось попросту невозможным, чтобы Арсен Люпен оказался здесь, за этой тонкой дверью, что не выдержит и удара кулаком. Оба слишком хорошо его знали, этого дьявола во плоти, чтобы предположить, что он так легко даст себя схватить. Нет, нет, тысячу раз нет, его уже там не было. Должно быть, успел сбежать, воспользовавшись потайным ходом в соседний дом или пройдя по крышам или еще как-нибудь, но ясно одно – у них в руках в который уж раз останется лишь его тень.