– Но в вашем распоряжении список с адресами одиннадцати остальных.

– Да.

– Вы забрали этот список из дома господина Дестанжа, скорее всего, этой ночью.

– Да.

– И поскольку предполагаете, что из одиннадцати домов наверняка найдется один, избранный мною для своих нужд и потребностей моих друзей, то поручили Ганимару перейти в наступление и обнаружить место, где я скрываюсь.

– Нет.

– Что это значит?

– Это значит, что я действую один и собирался перейти в наступление в одиночку.

– В таком случае мне нечего опасаться, поскольку вы у меня в руках.

– Вам нечего опасаться, ПОКА я у вас в руках.

– Вы хотите сказать, что долго тут не останетесь?

– Нет.

Арсен Люпен подошел к англичанину поближе и мягко положил руку ему на плечо.

– Послушайте, месье, мне что-то неохота спорить, а вы, к несчастью для вас, не в состоянии одержать надо мной верх. А значит, покончим с этим.

– Покончим с этим.

– Вы дадите мне честное слово, что не будете пытаться сбежать с корабля, пока он не достигнет английских территориальных вод.

– Даю вам честное слово, что всеми средствами буду стараться отсюда сбежать, – неукротимо возразил Шолмс.

– Но, черт возьми, вы же знаете, что стоит мне хоть слово сказать, и вы окажетесь совершенно беспомощным. Все эти люди слепо мне повинуются. По одному моему знаку вам накинут на шею цепь.

– Бывает, цепи тоже рвутся.

– Они бросят вас за борт в десяти милях от берега.

– Я умею плавать.

– Хороший ответ! – засмеялся Люпен. – Прости меня, Господи, я был во гневе. Простите и вы, мэтр… и перейдем к делу. Ведь вы понимаете, что мне необходимо принять меры, обеспечивающие безопасность мою и моих друзей?

– Любые меры. Но они окажутся бесполезными.

– Ладно. Так вы не будете сердиться, если я все-таки их приму?

– Вы просто обязаны это сделать.

– Тогда начнем.

Люпен отворил дверь и позвал капитана и двух матросов. Те схватили англичанина и, обыскав его карманы, со связанными ногами привязали Шолмса к койке капитана.

– Хватит! – приказал Люпен. – В самом деле, месье, лишь из-за вашего упрямства и исключительной серьезности положения я позволил себе пойти на…

Матросы вышли. Люпен обратился к капитану:

– Пусть кто-то из экипажа останется здесь в распоряжении господина Шолмса, а вас попрошу, как только сможете, тоже составить ему компанию. Будьте к нему исключительно внимательны. Это не пленник, а гость. Который час, капитан?

– Два часа пять минут.

Люпен взглянул на свои часы, затем на стенные часы в каюте.

– Два часа пять минут? На моих то же самое. Сколько времени требуется, чтобы дойти до Саутгемптона?

– Если двигаться не спеша, часов девять.

– Пусть будет одиннадцать. Вам нельзя приближаться к земле до полуночи, до того момента, как из Саутгемптона отойдет пароход, прибывающий в Гавр в восемь утра. Ясно, капитан? Повторяю: поскольку для нас всех было бы чрезвычайно опасно, если бы месье вернулся во Францию с этим пароходом, вы не должны до часу ночи оказаться в Саутгемптоне.

– Понял.

– Будьте здоровы, мэтр. До встречи в будущем году в этом мире или в ином.

– До завтра.

Спустя несколько минут Шолмс услышал шум удаляющегося автомобиля и в тот же момент в глубинах «Ласточки» громко зачихал мотор. Яхта тронулась в путь.

К трем часам дня они вышли из устья Сены и оказались в открытом море. В это время, растянувшись на койке, к которой был привязан, Херлок Шолмс крепко спал.