и застыл в такой абсолютной неподвижности, что, казалось, даже перестал дышать.

– Для меня это первый раз, – нетвердым голосом добавила она.

– О Боже! – только и смог наконец выдохнуть Зак и, закрыв глаза, уронил голову ей на грудь.

Его реакция была настолько красноречивой, что Джулия тотчас же поняла, что ее последнее откровение отнюдь не обрадовало Зака. Эта уверенность еще больше окрепла, после того как он наконец поднял голову и стал пристально вглядываться в каждую черточку ее лица, как будто надеялся найти какое-то свидетельство того, что она лжет. У Джулии упало сердце. Ей показалось, что он то ли рассержен, то ли начинает чувствовать по отношению к ней что-то вроде отвращения. Но ведь ей совсем не хотелось остановить его! Она просто хотела, чтобы он действовал немного медленнее и обращался с ее телом бережнее.

Но Зак, естественно, не испытывал никакого отвращения. Он был совершенно ошарашен. И сбит с толку. Он просто не мог себе представить, что еще могут существовать двадцатишестилетние девственницы, тем более такие красивые, остроумные и сексуальные.

Но пристально вглядевшись в ее прелестное встревоженное лицо, Зак понял, что это действительно так, и постепенно все кусочки головоломки, которую до сих пор представляла для него Джулия с ее непредсказуемыми реакциями, стали на свои места. Он вспомнил ее рыдания прошлым вечером, после программы новостей: «Мой отец – уважаемый человек. Он – священник! Я провела пятнадцать последних лет, пытаясь достичь совершенства».

Вспомнил он и ее ответ на его вопрос о помолвке: «Мы обсуждаем такую возможность».

Очевидно, они очень много говорили, и у них не оставалось времени на занятия любовью. Да и не он ли сам вчера вечером мысленно сравнил ее с девочкой из церковного хора?

Теперь, когда Зак понял прошлое, он был в полном замешательстве относительно настоящего. Джулия оставалась целомудренной, несмотря на то, что рядом был человек, который наверняка любил ее и мог предложить ей респектабельность и будущее. Сегодня же, однако, она была готова с радостью отдаться беглому преступнику, который неспособен любить кого бы то ни было и ничего не может предложить ей взамен. Но совесть, впервые проснувшаяся за многие годы, упорно напоминала ему о том, что ее почти жених и не предпринимал никаких шагов, чтобы вынудить свою будущую невесту к сожительству. Если бы у Зака остались хоть какие-то моральные устои и принципы, он бы тоже держался подальше от Джулии. Достаточно уже и того, что он похитил ее, угрожал ей, запугивал, а вдобавок еще и сделал предметом всеобщего обсуждения. Если ко всему прочему он еще и лишит ее девственности, то это будет совершенно непростительно.

Но робкие угрызения проснувшейся после долгой спячки совести были слишком слабыми, чтобы заставить его остановиться. Он должен обладать этой женщиной. И он будет обладать ею. Судьба лишила его чести, свободы и будущего, но по какой-то одной ей ведомой причине в эти короткие дни, возможно, последние в его жизни, она подарила ему Джулию. И ни угрызения совести, ни какие-нибудь другие непредвиденные препятствия не помешают ему принять этот неожиданный подарок судьбы. Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Зака. Он временно утратил чувство реальности, но робкий голос Джулии вернул его к действительности. От ее слов защемило сердце. Совершенно неверно истолковав причину его неожиданного молчания, она сказала;

– Я не думала, что ты будешь сердиться. Тяжело вздохнув, Зак ответил:

– Я сержусь не на тебя, а на себя. Джулия пристально вглядывалась в его лицо:

– Почему?

– Потому что, – хрипло прошептал он, – это меня не остановит. Потому что сейчас для меня не имеет ни малейшего значения, что ты никогда не занималась этим раньше, даже с человеком, который любил тебя и мог остаться с тобой в том случае, если ты забеременеешь. Сейчас для меня ничто не имеет значения, кроме, – с этими словами его губы снова почти коснулись ее, – кроме этого…

Правда, здесь он немного покривил душой. Потому что было еще кое-что, что имело значение. А именно – неопытность Джулии. Поэтому Зак нашел в себе силы вовремя прервать поцелуй и попытаться обуздать свое вожделение.

– Иди сюда, – прошептал он, перекатываясь на бок так, чтобы Джулия снова оказалась лицом к нему. Теперь ее голова лежала у него на плече. Глубоко дыша, он ждал, пока его пульс немного замедлится и приблизится к нормальному, одновременно поглаживая стройную, гладкую спину. Ему было необходимо во что бы то ни стало сделать так, чтобы ей было хорошо, и при этом не умереть от неутоленного желания. А для этого нужно было каким-то образом возбудить ее, но не возбудиться самому еще больше.

Джулия лежала в его объятиях, напуганная такой внезапной переменой в настроении Зака. Ей показалось, что, несмотря на его заверения, ее слова все-таки заставили его вообще отказаться от мысли заняться с ней любовью. Будучи больше не в силах терпеть неопределенность, она заставила себя заговорить, но голос ее немного дрожал, и она так и не смогла посмотреть в глаза Заку:

– Я… я сказала, что ты у меня первый, не потому, что… хотела наложить на тебя какие-то обязательства. И я совсем не хотела остановить тебя, только… немного сдержать.

Зак прекрасно понимал, с каким трудом дались Джулии эти слова, и снова испытал прилив странной и доселе незнакомой ему нежности. Приподняв ее подбородок, он спокойно и очень серьезно сказал:

– Давай не будем все портить и преуменьшать значение того, что происходит сейчас. Просто дело в том, что я еще никогда не имел чести быть первым любовником женщины. Так что, в какой-то степени, для меня это тоже первый раз.

Приподняв руку, он отвел с нежной щеки растрепавшиеся каштановые волосы, пропустил их сквозь пальцы и с удовольствием наблюдал, как они шелковым водопадом заструились по левому плечу Джулии.

– Наверное, все эти годы ты сводила с ума всех китайских мальчишек, – вслух подумал он.

– Что ты имеешь в виду?

Оторвав взгляд от ее волос, Зак слегка улыбнулся и пристально посмотрел в бездонные синие глаза:

– Я имею в виду то, что начиная со вчерашнего дня я все время мечтал о том, чтобы запустить пальцы в твою роскошную гриву. А до этого я ею просто любовался.