рад снова видеть вас. И должен добавить, что фотографии в журнале ничуть вам не польстили.
Меган потащила Софи дальше, предоставив Томасу целовать воздух вместо руки Софи.
— Он теперь такой напыщенный. Хотя он, конечно, прав. Ты просто великолепна. Кто бы мог сказать, что малышка Софи превратится в такую красавицу? — Она окинула взглядом комнату. — Ой, смотри, вон Грейсон Хоторн. Ты, конечно, помнишь его?
Софи резко остановилась, сердце у нее замерло. Он стоял в гостиной, его черные волосы блестели при свете хрустальной люстры, белый вечерний галстук был туго накрахмален, черный фрак подчеркивал широкие плечи. Хотя он был окружен людьми, но стоял как бы в стороне от толпы. От него исходило ощущение силы, которая и притягивала людей, и заставляла их настораживаться.
Как всегда, он был потрясающе хорош собой, но в то же время именно его ей хотелось видеть меньше всех — после поцелуя в ванной. Вспомнив об этом поцелуе, она задрожала. Одного поцелуя было мало.
И все же, спустя столько лет, он притягивал ее, как никто другой. Во время ее турне по Европе за ней ухаживали принцы и дипломаты, но только Грейсон занимал ее мысли. Повезло же ей заинтересоваться человеком, в котором было столько же веселого, сколько в брызгах холодной воды в облачный зимний день. При мысли о совместной жизни с ним она передернулась от отвращения. В восемь часов Грейсон уже лежит в постели, и, конечно, в ногах у него горячая грелка, а на голове теплый ночной колпак.
Разве не так?
Она подумала о его поцелуе, почувствовала, как предательский жар вспыхнул где-то внизу, и внезапно усомнилась.
Но тут рядом с ним возникла Патриция, дерзко положила руку ему на плечо и что-то сказала. Софи сжалась, когда ее мачеха улыбнулась и придвинулась к нему еще ближе. Они поговорили немного, но вдруг Грейсон поднял голову, слово почувствовав ее взгляд, и их глаза встретились.
Казалось, прошли века, так долго он смотрел на нее, но наконец он высвободил руку. Мачеха быстро поняла, куда он направляется, и в ее синих глазах промелькнуло злорадство. Она резко отвернулась.
— Грейсон! — окликнула его Меган. Софи тут же двинулась в противоположную сторону, но с виду слабосильная Меган обладала железной хваткой.
— Посмотри, кого я веду, — проворковала она. — Когда ты видел нашу маленькую Софи в последний раз?
Грейсон не удосужился даже взглянуть на Меган. Он окинул Софи чувственным, волнующим взглядом.
— Не далее как вчера. — От этих слов Софи показалось, будто он правел пальцами по ее спине.
Меган удивленно распахнула глаза:
— Вчера? Ты уже видел Софи после ее возвращения? — Она покачала головой и рассмеялась: — Хотя что же тут странного? И чем же она занималась? Бродила вокруг твоего дома и ждала тебя, как всегда?
Смысл ее слов не сразу дошел до Софи, но уже через секунду она почувствовала, как от смущения щеки ее жарко вспыхнули. Грейсон сердито посмотрел на низкорослую женщину.
— По правде говоря, это я ждал, когда вернется мисс Уэнтуорт, — произнес он тоном, от которого у Софи побежали по коже мурашки.
Меган посмотрела на него, потом на Софи.
— Вот как, — протянула она, страшно заинтригованная. Софи тяжело вздохнула. Меньше всего ей хотелось, чтобы Меган решила, будто между ними что-то есть. Ведь тогда она непременно вцепится в эти слова и из вредности найдет способ ей отомстить.
Но прежде чем было сказано еще хоть одно слово, их окружила группа мужчин.
— Мисс Уэнтуорт!
— Софи!
— Вы как видение!
— Мечта! — Знакомые слова подействовали на Софи как бальзам, и ее раздражение сразу прошло. Она забыла о Меган, заулыбалась, а потом просто засияла улыбками, увидев, как на щеках Грейсона перекатываются желваки. Он оглядывал всех мужчин с таким видом, словно прикидывал, какие именно кости у кого из них легче всего переломать.
Но, заметив ее лукавую улыбку, он поднял бровь и небрежно прислонился к дорической колонне, словно говоря: в эту игру играют только вдвоём.
В ответ она чуть не фыркнула. Грейсон Хоторн может поиграть секунду-другую, а на третью возьмет и задушит кого-нибудь. Скорее всего ее.
— Джентльмены, джентльмены, — проворковала она, надевая знакомую роль, как бархатный плащ. — Это ты, Дикки Уэбстер? И Девон Блай. Господи, да это Уэйд Ричмонд! Каким же ты стал красавцем!
Они с самодовольным видом одергивали свои сюртуки, приглаживали волосы и были похожи на напыщенных павлинов. Грейсон, скрестив на груди руки, взирал на эту сцену с мрачным удовольствием.
Но Меган не испытывала никакого удовольствия.
— Конечно, все вы помните друг друга, — проговорила она с натянутой улыбкой. — Разве мог кто-то из нас забыть Софи? Особенно после того памятного дня, когда мы все услышали ее голос на граммофоне. Впрочем, это была глупая детская игрушка, играющая в глупую детскую игру. Но мы тогда повеселились.
Дик Уэбстер и Девон Блай понимающе засмеялись. Грейсон встретился взглядом с Софи и отступил от колонны, внезапно насторожившись. Меган оглядела всех по очереди, и глаза ее при свете люстры блестели, как драгоценные камни.
— Ты ведь помнишь тот день, Софи? — промурлыкала она, и голос ее прерывался от едва скрываемого восторга.
Сердце у Софи гулко застучало. Помнит ли она? Да могла ли она забыть? Детская шалость, но из тех, что больно ранили девочку, которая не знала, как нужно плыть по ненадежным водам детства и заводить верных друзей. Музыку она понимала всегда. В музыке есть смысл. Но детские игры и грубые шутки приводили ее в недоумение и причиняли боль.
Она понимала, что не должна обижаться. Сейчас она повзрослела, и ей следовало оглянуться назад, в свое детство, и посмеяться. Но она не могла забыть, как Меган подбила ее произнести в медную разговорную трубу очень важные для нее, Софи, слова. А потом Меган взяла и завела эту машину в присутствии их сверстников, в том числе и Грейсона. Все очень смеялись. Больше всего Софи задело, что ее слова услышал Грейсон. Но самое ужасное, что он ничего не сделал! Только наблюдал.
Почему он промолчал?
Софи отмахнулась от этого вопроса, и сверкающие хрустальные огни перестали расплываться, а она почувствовала себя последней дурой, все еще переживающей из-за глупой детской выходки.
Она посмотрела на Грейсона, отчаянно стараясь не покраснеть, потом перевела безмятежный взгляд на Меган.
— Я ничего не помню, дорогая. — И она рассмеялась своим особым заученным смехом, звучавшим нежно и вкрадчиво.
— Вот как? — Меган удивленно подняла брови. — Если бы я смогла найти эту говорящую машину, я бы завела ее, и ты бы все вспомнила. Ты, конечно, посмеешься над тем какими мы были тогда глупыми. Интересно, что с ней сталось? Кажется, с тех пор я ее больше не видела.
Софи отчаянно хотелось думать, что эта машина никогда больше не найдется.
Этот-то момент и выбрала Патриция, чтобы подойти к ним, ведя за собой дирижера. Он по-прежнему был высок и элегантен. Софи захотелось крепко зажмурить глаза, но она вспомнила о своей матери, и это помогло ей смело встретить его взгляд.
Мачеха. Найлз. Меган. Грейсон. Внезапно она почувствовала себя гадким утенком, каким была всегда, неловким и прилагающим отчаянные усилия, чтобы удержаться на поверхности и чтобы окружающие не заметили этих усилий.
— Софи, — мелодично произнесла Патриция, — ты ведь помнишь мистера Найлза Прескотта, да? — Она улыбнулась дирижеру. — Мне сказали, что он очень известен в музыкальном мире.
— Мисс Уэнтуорт, — с официальным видом поклонился тот, словно они были едва знакомы.
Сколько раз приходил он в «Белого лебедя» пить чай! Сколько раз потчевал ее мать удивительными историями о годах, проведенных им в Европе в качестве музыканта! О годах, когда он дирижировал оркестром, исполняющим произведения Баха. Софи тогда впитывала каждое слово, очарованная его блестящей жизнью.
Если бы се мать не проводила столько времени с этим человеком, может быть, ее отец и не влюбился бы в Патрицию?
Дирижер выпрямился и, встретившись с ней взглядом, внимательно всмотрелся в нее серыми глазами.
— Очень рад снова видеть вас. Я читал статью в «Сенчури» и был так же заинтригован, как и весь мир.
— Благодарю вас, мистер Прескотт. Я вижу, вы процветаете. — В голосе ее невольно прозвучала горечь. — Надеюсь побывать на концерте в концертном зале до того, как в мае уеду в Европу.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как насторожился Грейсон. Это смутило ее, ведь он наверняка будет рад до смерти, когда она уедет из «Белого лебедя».
Но дирижер прервал ее размышления.
— Я, право, считаю, что вы могли бы оказать нам честь и дать здесь концерт. Пора уже одаренным родным дочерям Бостона официально выступать в нашем городе.
Сердце у нее подпрыгнуло и забилось, гулкие удары его наполнили ее всю, словно удары колокола. Играть в Бостоне. Стоять на сцене концертного зала под устремленными на нее огнями. Сколько раз она мечтала об этом!
Но этого не будет. Поздно. Она не станет играть для жителей Бостона, потому что, как выразилась Диндра без особого изящества, это будет для них как кость в горле. Она вернулась сюда для того, чтобы укрепить отношения с отцом, а не испортить их окончательно.
— Боюсь, это невозможно, — вздохнула она. Дирижер насторожился, Патриция задохнулась от злости. Взгляд Грейсона выразил одобрение.
Софи очень хотелось отойти от них, и она ухватилась за первую же возможность.
— Ах, смотрите, — воскликнула она, — кажется, пора идти обедать!
