они переписывались.

Эмбер улыбнулась. Она напишет письмо Эмили и узнает, каковы ее шансы найти работу в Лондоне. Наверняка она где-нибудь устроится. Она образованна и может позаботиться о детях.

Кстати, о Лондоне… Кажется, у Шарлотты Найт есть кузина, которая вышла замуж за владельца галантерейной лавки в Лондоне? Ну да, по фамилии Магуэй. Порядочные, работящие люди и, что самое главное, примерно ее возраста, так что должны отнестись с пониманием к ее проблемам. Магуэй не вращаются в высших кругах, но они могли бы подыскать ей место. Она может продавать товары, стоя за прилавком. Отлично, вот уже две возможности, и ей даже не пришлось ломать голову.

Этот факт внушил ей надежду. Но не сделал счастливее.

Вздохнув, Эмбер окинула взглядом сторожку. Она любила это место, эту деревню, море и людей, которые жили здесь, а особенно Грейс и мистера Тремеллина. Ее жизнь здесь была хорошей. Конечно, она всегда мечтала о путешествиях, однако не думала, что для этого придется убегать из дома. Но лучше уехать самой, чем покорно ждать, когда разразится катастрофа.

Эмбер поднялась из-за стола, чтобы взять ручку и бумагу. Она часто приходила сюда, чтобы написать письма. Позже, когда она закончит с письмами лондонским знакомым, можно будет вернуться домой — при условии, что домочадцы уже легли спать. Но если в окнах горит свет, она останется ночевать в сторожке. Она уже поступала так раньше, так что никто не станет волноваться. В тех случаях, когда она не собиралась возвращаться домой на ночь, Эмбер выставляла в окне сторожки зажженную лампу, чтобы все знали, что ей просто хочется побыть одной. Подумав о Грейс, Сент-Айвзе и ликовании по случаю помолвки, которое ей придется вытерпеть, Эмбер помедлила, затем зажгла фонарь и поставила его на подоконник. Теперь в ее распоряжении целая ночь, чтобы взять себя в руки.

Она извела два листа бумаги, трудясь над посланием к Эмили, прежде чем ее удовлетворил результат, и принялась за письмо к кузине Шарлотты Найт, когда раздался стук в дверь.

Эмбер замерла, бросив взгляд на часы. Странно, ее никогда не беспокоили здесь в столь поздний час. Внезапно она испугалась. Не вторжения чужаков, а того, что это Грейс, слишком переполненная счастьем, чтобы держать его при себе. Не каждый день девушке делают предложение. Если Грейс выбралась из дома ночью в дождь, чтобы сообщить ей радостное известие, ничего не поделаешь. Придется сделать вид, что она разделяет ее чувства.

Эмбер медленно встала и отложила перо. Заметив, что рука дрожит, она крепко сцепила перед собой пальцы. Что ж, ради Грейс она готова изобразить восторг и, возможно, даже подставить Сент-Айвзу щеку для братского поцелуя. А если ей не удастся сдержать слезы, пусть думают, что она расчувствовалась, тронутая радостью Грейс.

Стук повторился. Эмбер подошла к двери и приоткрыла ее, надеясь, что улыбка на ее лице не похожа на гримасу боли, которую она испытывает.

На пороге стоял Сент-Айвз.

— Мисс Эмбер? — произнес он деревянным тоном. — Я пришел попрощаться с вами.

— Попрощаться? — переспросила она, глядя на него сквозь пелену дождя.

Эймиас был без шляпы, с потемневшими от влаги волосами, его плащ промок, по лицу струилась вода.

— Я уезжаю, — сказал он. Что-то в его тоне заставило Эмбер внимательнее приглядеться к нему.

Его глаза были широко открыты, отражая пламя очага. Казалось, он чем-то потрясен.

— Вы не ранены? — спросила она, гадая, не упал ли он с лошади.

— Ранен? — переспросил Эймиас все с тем же отсутствующим видом. — Нет. Но я должен уехать. Тремеллин вышвырнул меня вон, — добавил он.

— Вас? — Секунду она ошарашено смотрела на него, затем посторонилась. — Входите. Вы совсем промокли.

Он не двинулся с места, и ей пришлось схватить его за рукав и буквально втащить в домик. Оказавшись внутри, Эймиас огляделся. Яркий свет и тепло, казалось, привели его в чувство, и он взглянул на нее с более осмысленным выражением.

— Вряд ли ему понравится, что я здесь, — сказал он. — Но я подумал, что будет нехорошо, если я просто исчезну, не объяснив вам почему. Я не был уверен, что Тремеллин станет рассказывать… — Он помедлил, затем решительно продолжил: — Нет. Я был уверен, что он расскажет. И решил, что должен изложить собственную версию.

— Вы хотели поговорить с Грейс? — спросила Эмбер, пытаясь собраться с мыслями. — Или вы уже это сделали?

— Нет. Но это не важно.

— Не важно? Вы же собирались просить ее руки сегодня вечером, не так ли?

Он кивнул.

— Тогда почему это не важно? — спросила она. Эймиас устремил на нее долгий взгляд.

— Вы знаете почему, — сказал он. — Клянусь, вы это отлично знаете.

— Почему он вышвырнул вас из дома? — спросила она, внезапно насторожившись.

— Потому что я рассказал ему правду о себе.

— Понятно, — сказала Эмбер, хотя ничего не понимала. Но он явно испытывал боль. — И что он сделал? Ударил вас?

Его выразительный рот иронически скривился.

— Ударил? Боже, нет. Во всяком случае, он не пускал в ход кулаков.

— Вы можете толком объяснить, что случилось?! — воскликнула она, теряя терпение.

— Я рассказал ему правду, — повторил Эймиас. Он прошелся пальцами по волосам и, казалось, удивился при виде мокрой перчатки.

— Мистер Сент-Айвз, — раздельно произнесла Эмбер, — что случилось?

Эймиас поднял на нее глаза, оторвавшись от изучения своей перчатки, и его взгляд внезапно прояснился.

— Он узнал, кто я на самом деле, и не желает иметь со мной дела, — сказал он. — Так что завтра утром я уезжаю и никогда не вернусь. Я хотел попрощаться с вами. Думаю, мне хотелось поговорить именно с вами, потому что вы единственный человек, способный понять, насколько я заблуждался. Я.был непростительно глуп. Видите ли, я почему-то решил; что здесь это не имеет значения.

— Снимите плащ, — сказала она и добавила, когда он начал раздеваться: — Постойте. Где ваша лошадь?

— Моя лошадь? Ах да. Расставшись с Тремеллином, я поехал к морю и, должно быть, провел там некоторое время. Когда я несколько пришел в себя, то направился сюда, чтобы попрощаться с вами. Я привязал лошадь снаружи.

— Бедное животное! — воскликнула Эмбер, потянувшись к своей накидке, висевшей на крючке. — С той стороны имеется пристройка. Ее не видно из окна. Я отведу лошадь туда.

— Не надо, — сказал Эймиас. — Я сам. — Он открыл дверь и исчез в пелене дождя.

Эмбер осталась стоять на месте, гадая, не привиделось ли ей все это. Но на полу растекалась лужа, оставленная ее нежданным гостем. Она бросила в нее тряпку, когда дверь снова распахнулась.

— Готово. — Эймиас скинул плащ и держал его в руках, не решаясь пройти внутрь. — Он слишком мокрый, — сказал он. — И я тоже.

— Я не намерена разговаривать с вами, стоя под дождем, — решительно сказала Эмбер. — Закройте дверь и повесьте плащ на крючок у входа. Пусть вода стекает на пол, он здесь каменный. Входите, сядьте у огня. Вы совсем промокли. Подождите, я дам вам полотенце. Нужно хорошенько вытереться, чтобы быстрее обсохнуть.

Эймиас взял у нее полотенце, вытер лицо и голову, а затем, как послушный ребенок, проследовал к очагу и опустился в кресло-качалку.

Он явно оделся с особым тщанием, собираясь с визитом к Тремеллину. Эмбер ощутила укол сочувствия, глядя на его бледное от потрясения лицо и элегантную одежду, пострадавшую от дождя. Влажный галстук обвис и сбился, сапоги были заляпаны грязью. Как всегда, он был в перчатках, но рыжевато-коричневая кожа намокла и казалась почти черной.

— Можете снять перчатки, — предложила она. Эймиас поднял руку и уронил ее, свесив с