похожа на человека, захваченного давними воспоминаниями.
— Твоей беде помочь сложно, Кангасск, — сказала она, обернувшись. — Но все не столь безнадежно, как тебе кажется.
— Да? — слегка удивился Кан.
— Я знаю, о чем ты подумал только что, — кивнула Эдгари. — О том, что Таммар был довольно-таки большой и людный город и вряд ли я помню каждого ребенка, который четырнадцать лет назад бегал по его улицам… Но Занна не обычный ребенок… Это долгая история, Кангасск. Думаю, ее стоит обсудить не в прихожей, а в главном зале, за чаем.
— Я тоже приглашен? — деловито осведомился Рафдар.
— Я не против, — спокойно ответила Эдгари.
— Я тоже… — вторил ей Кангасск.
Когда отвыкаешь от чая, он неожиданно оказывается бесподобно вкусен. Черный, мелколистовой, с кусочками земляники и молоком. Или зеленый, с листиком лимонно мяты. Или красный — из сушеных диадемовых лепестков — ароматный, с кислинкой… Заскучавший по чаю Ученик так долго не мог определиться с выбором, что Эдгари, по-доброму рассмеявшись, велела своему маленькому внуку заварить гостю по чашечке каждого из трех видов чая.
Что до Рафдара, то он попросил черного с молоком и сладких лепестков рамниру к нему. Грозный глава теневого Лура оказался сладкоежкой тем еще: поданными сластями он хрустел с увлечением, как ребенок.
— …Таммар — древний город, Кангасск, — начала свой рассказ Эдгари. — Ему было уже семь тысяч девятьсот сорок восемь лет, когда он пал. Основали его двое — Азария и Самберт. Они пришли в Ничейную Землю в беспокойное время: тогда шло заселение Ничейной Земли и Севера. Множество людей покидало обжитой Юг и отправлялись в неизведанные земли. Кто-то искал чудес, кто-то — богатства, кто-то счастья. Люди отправлялись навстречу своей судьбе и не жалели ни о чем.
Азарии с Самберту суждено было найти одинокое месторождение холодного обсидиана. И не просто найти, а понять душу этого камня. Это были первые гадальщики в мире. Другие пришли позже: благодатное место заселили со временем простые переселенцы, искатели приключений, изгои… Азария и Самберт открыли им тайну гадания. И все потомки этих двоих были хранителями высшего знания, учителями простых таммарцев… душой Таммара, одним словом. Не только их учение, но и одно их присутствие делало город тем, чем он был. Семь тысяч девятьсот сорок восемь лет благословение судьбы хранило Таммар, и до самого последнего дня каждый таммарец был уверен, что, пока жив хоть один из потомков Азарии и Самберта, город непобедим…
Эдгари замолчала. Взгляд ее был грустен; над забытой чашкой черного чая витиевато поднимался ароматный пар.
— Душа Таммара… — нарушил тишину Кангасск. — Я ведь из него в Лур пришел… Я помню, все время чувствовал какую-то пустоту, пока был там… Вроде бы, город живет; у новых поселенцев есть надежда, а все равно — пустота. Как будто душа ушла, действительно.
— Да, — Эдгари кивнула. — От настоящего Таммара остались лишь стены. Теперь он ничто. И не более жив, чем Город Еретиков, хотя и не безлюден, как тот.
— Как я понял, Занна — из потомков Азарии и Самберта? — уточнил Кан.
— Да, — ответила Эдгари. — Потому ты напрасно ищешь ее здесь. Никто из ее семьи не покинул Таммар, насколько я знаю, даже дети. Все они остались там — чтобы поднять над Таммаром знамя победы или встретить смерть вместе с ним — как капитаны древних времен, которые никогда не бросали своих кораблей. Что бы мы ни думали обо всем этом, для потомков Азарии и Самберта это был вопрос чести…
Повисла долгая пауза. Кангасск в раздумье пригубил зеленого чаю.
— Она жива, — нахмурившись, произнес он с полною уверенностью. — Иначе я бы знал.
— Это и наша надежда, Кангасск, — сказала Эдгари горячо и искренне.
— Ее семью искал кто-нибудь? Что-нибудь известно о них?
— Нет…
— Что — нет? Никто не искал?
— Понимаешь, Кангасск… — вздохнула Эдгари, опустив глаза. — Мне кажется, они не хотят, чтобы их нашли.
— Почему? — тихо возмутился Кан.
— Если кто-то из них жив… — Эдгари помедлила с этой безжалостной фразой. — …Это означает, что они бросили свой город… Мы бы простили им это, ради новой надежды, нового Таммара, но вряд ли они сумеют простить себя сами; взглянуть нам в глаза и сказать: да, мы ушли тогда, и город горел у нас за спиной…
— Понятно… — мрачно закивал Кангасск. — Но все-таки… попытки поиска предпринимались? Что- нибудь известно?
— Мой сын пытался искать их, — без особой надежды произнесла Эдгари. — Но поиск его успехом не увенчался. Возможно, они сменили имена; возможно, даже специально скрываются где-то. Он послал письмо с просьбой о помощи в центральную Сальваторию, но ответа не получил… Хотя нельзя винить Сальваторов в этом: у них дел по горло: представь, сколько людей до сих пор ищет своих близких… война всех раскидала по миру…
Насчет Сальваторов Кангасск с Эдгари был полностью согласен. Если людей переселяли целыми городами… если в армию на самых тяжелых этапах войны забирали даже подростков… наверняка все столы Сальватории просто завалены такими просьбами о помощи на десяток лет вперед.
— Я могу послать десяток верных ребят по городам, — настойчиво предложил Рафдар. В голосе парня чувствовалась деловая хватка. — Они заглянут даже в такие дыры, в какие ни один Сальватор в здравом уме не сунется…
— Не надо, — Кангасск уверенно отклонил щедрое предложение и пояснил: — Гадальщика, если он сам того не желает, обычному человеку почти невозможно найти… Я найду ее сам.
— Удачи тебе, Ученик миродержцев, — от всего сердца пожелала Эдгари.
— Удачи! — краем рта усмехнулся Рафдар.
— Спасибо. Она понадобится, — поблагодарил Кан и, отбросив мрачные мысли, пододвинул к себе вторую кружку с чаем. — А теперь… расскажу, что обещал…
Глава двадцать шестая. Право на прошлое
Никогда, никогда бы Кангасск не подумал, что его, дилетанта, настоящий гадальщик будет слушать с таким интересом, с таким вниманием. В разразившейся дискуссии участвовал даже Рафдар: в обсидианах он смыслил мало, но схватывал на лету.
— …Значит, ты полагаешь, существует некая иерархия обсидианов? — с сомнением произнесла Эдгари.
— Да, — ответил Кан уверенно; его уже начинало настораживать то, что, отвечая на ее вопросы, он совершенно перестал сомневаться в собственных словах. — Горящий запросто запрещал видеть всем Холодным. И, в то же время, я смог преодолеть его влияние с помощью Нарры… Но теперь, когда я ношу
