Кангасск помедлил с ответом; наполнил вином собственный стакан…
— Как тебе сказать… — он пожал плечами. — Вчера я твоего титула не знал и подумал, что ты просто хороший парень, который не пожалел времени, чтобы на ночь глядя отвечать на мои глупые вопросы. А сейчас… ну узнал — и что?.. Не чувствую особой разницы…
Рафдар беззвучно рассмеялся; покачал головой.
— Я тоже не знал, что ты Ученик миродержцев, — сказал он, подняв на Кангасска ясный взгляд. — Со мной уже невесть сколько лет никто не разговаривал по-человечески. Ты глянь… — он взмахом руки указал на пустые столы вокруг. Учитывая, что в «Айнзерае» останавливается обычно торговый люд, реакцию постояльцев на появление местного короля теней можно было понять…
Неизвестно почему, но в тот момент перед мысленным взором Кангасска встал Арен-кастель, родной и чужой как никогда раньше… Восторженные толпы… звание Эмэра, навешенное шельмой… и бездонная пропасть, отделяющая Кана от тех, кого он когда-то знал…
— Мне это знакомо, — хмуро произнес Ученик.
Рафдар удивленно посмотрел на него. Потом без всяких предисловий встал и протянул ему руку. Правую…
— Зови меня Раф… по-дружески, — сказал он.
— Кан… по-дружески… — с улыбкой ответил Кангасск. — Только вот руку тебе не смогу пожать.
Рафдар переменился в лице — щеки так и вспыхнули, выдавая поспешный гнев, но, глянув на правую руку Ученика — та, без перевязи, безжизненно повисло вдоль тела, как чужая, когда тот встал, — расхохотался на весь общий зал и торжественно подал Кангасску левую.
Непривычное вышло рукопожатие, леворукое. Но Рафдар Дайн был рад, как мальчишка. Да, пожалуй, он и был мальчишка: улыбающийся во весь рот, он уже не выглядел ни на какие двадцать пять.
Вот так… Сам того не ведая, Кан приобрел себе лурианского покровителя. Раф в Луре царь и бог, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это власть. И это одиночество. Да и легко ли дружить или просто на равных беседовать с человеком, который одним словом, одним жестом может закончить твое существование, если ты чем-то не оправдаешь его ожиданий?..
Кангасску кто угодно сказал бы, что крайне неразумно с его стороны было заводить такую дружбу. Тем более, что он как Ученик миродержцев был волен спокойно отказаться от нее и при этом уйти живым из Лура: да, Влада и Серег покинули этот мир, но Астэр и Орион, дети звезд — остались… и навлекать их гнев на свой город Раф не осмелился бы ни за что.
Так что выбор Кана был свободен. И совершенно не логичен. Но у гадальщиков и нарратов с логикой вообще отношения сложные… эти люди почти всегда поступают так, как чувствуют.
— …Мне сказали, ты спрашивал Сальваторов про Обсидиановый Квартал, — заметил Раф к концу разговора. — Я там много кого лично знаю… Помочь тебе?
— Помоги, — без проблем согласился Кан. — Я человека ищу одного…
Рафдар слушал внимательно, нахмурившись так, что брови сошлись на переносице.
— Занна, Занна… — повторял он в раздумье, барабаня пальцами по столу. — Не помню такую. Думаю, стоит справиться о ней у Эдгари — она сейчас заправляет Обсидиановым Кварталом… Пошли, чего зря время терять… — Рафдар лениво, с неспешностью сытого хищника, поднялся из-за стола, не считая бросил на стол щедрую горсть золотых и направился прямиком к выходу.
…Эдгари, высокая, стройная женщина, вышла им навстречу. По возрасту она, наверное, могла бы приходиться Кангасску матерью, но взгляд ее, мудрый и глубокий, выражал целую вечность. Взгляд — словно бездна… Тяжело долго выдерживать такой…
Меж ключиц Эдгари поблескивал холодный обсидиан. Кангасск с удивлением заметил, что он маленький, как бусина, куда меньше, чем тот, что подарила ему Занна.
— Здравствуй… — сдержанно приветствовал гадальщицу Рафдар. Вряд ли это было искреннее смирение, скорее просто хорошие манеры.
— Здравствуй… — вторил ему Кангасск и, почтительно склонил голову. Дайн бросил на него беглый взгляд, и во взгляде этом ясно читалось удивление.
— Здравствуй, первое крыло, Дайн младший, — чуть улыбнулась женщина и внимательно посмотрела на Кангасска: тот все еще не поднял головы. — Здравствуй, последний Ученик миродержцев, — сказала она ему и добавила, легко коснувшись его плеча: — Носитель трех обсидианов…
Кан посмотрел ей в глаза. Он уже и забыл, каково это — встречать взгляд настоящего гадальщика. Казалось, он вновь стоял перед маленькой Занной, как то было четырнадцать лет назад — точно так же не понимал, что с ним происходит. Само осознание того, что другой человек видит тебя насквозь… вглядывается в твою судьбу, как в открытую книгу… это испытание…
— Хм… кто-то наглухо закрыл твое будущее от чужого взора… — покачала головой Эдгари. — Я вижу лишь мелочи, но дальше — темнота. Кто мог сделать такое?..
— Горящий… — невольно вырвалось у Кангасска.
— Что? — переспросила Эдгари.
— Горящий обсидиан. Он шутил подобные шутки со мной, когда его носил Максимилиан… — пояснил Кангасск. Не за тем он сюда пришел, чтобы рассуждать о взаимоотношениях харуспексов и доказывать свою полную некомпетентность в этом вопросе… но раз уж сболтнул, что делать…
— Но ведь ты предсказал падение Торгора, насколько я знаю, — подхватила Эдгари и отметила особо: — Несмотря на запрет Горящего…
— Это просто потому, что я наррат, — вздохнул Кангасск и виновато улыбнулся.
— Как интересно… — задумчиво произнесла гадальщица. — Для меня всегда было загадкой существование такого человека, как ты… Прошу, если ты не торопишься, поведай мне о противостоянии обсидианов… Холодный, Горящий и Нарра… ни один военный историк не посвятил им и строчки. А для нас, людей старого Таммара, эти знания бесценны!..
— Конечно, — с уверенностью пообещал Кангасск. — Я никуда не тороплюсь и все расскажу. Но позволь сначала спросить кое-что…
— Да, конечно, — тепло улыбнулась Эдгари. — Прости, что напала на тебя с вопросами. Ты ведь не за тем пришел, чтобы рассказывать мне истории, верно?
— Верно… — понуро кивнул Кангасск.
— Что-то не так? — Эдгари по-птичьи склонила голову набок.
— Нет-нет, — рассеянно произнес Ученик. — То есть да… Я просто вдруг подумал… а, неважно… — он махнул рукой. — Я ищу девушку по имени Занна. В последний раз я видел ее четырнадцать лет назад еще ребенком… И — почти ничего о ней не знаю…
Эдгари ответила не сразу. Задумавшись, она подошла к окну и отодвинула фарховую штору, впустив в дом немного радостного утреннего света. Отрешенный взгляд; грустная полуулыбка… Сейчас Эдгари была
