вкопанные вокруг покоев Дракулы в его столице Тырговиште. Но если в этом случае понять чувства «террориста на престоле» и его мотивы нетрудно, то объяснить ими все остальное, пожалуй, нельзя.
Благодаря этим свидетельствам, изобилующим перекликающимися эпизодами, воссоздается образ владыки, до самозабвения любящего сажать людей на колы и бороться за правду-справедливость, причем невозможно сказать, где первая страсть переходит во вторую и наоборот, так неразрывно они слиты. «Правда» мыслится не иначе, как в виде неустанного умерщвления людей, и наоборот — убийства творятся исключительно во имя «восстановления справедливости». Достигается это неустанной изощренной игрой, которую ведет «зломудрый» (по словам древнерусского автора) Дракула с современниками: он «изобретает» ситуации, в которых должен возникнуть некий зазор между идеальной, абсолютной правдой- справедливостью и словами либо поступками испытуемых. Вот несколько примеров.
Иностранного купца, приехавшего в Валахию, обокрали. Он подает жалобу Дракуле. Пока ловят и сажают на кол вора, с которым «по справедливости» все ясно, купцу подбрасывают по приказу Дракулы кошелек, в котором на одну монету больше, чем было. Купец, обнаружив излишек, сразу сообщает об этом Владу. Тот хохочет: «Молодец, не сказал бы — сидеть бы тебе на колу рядом с вором».
Дракула обнаруживает, что в стране чересчур много нищих. Он созывает нищую братию, кормит досыта и обращается с вопросом: чем бы он мог их еще облагодетельствовать, не хочется ли им навсегда избавиться от земных страданий? Конечно, им этого хочется, и Дракула идет навстречу: двери и окна закрываются, а дом со своим христарадничающим содержимым сжигается дотла. При этом восхищенный сам собой Дракула замечает, что думая сделать одно благодеяние, он совершил два: страну избавил от паразитов, а нищих — от мук и печалей.
Вообще отличавшийся большой богобоязненностью, неустанно строивший церкви Дракула говорил, что заслуга его перед Всевышним исключительно велика — ни один его предшественник не послал к Богу столько святых великомучеников. Когда некий монах начал его уличать в тирании, а казненных в полном согласии со словами самого Дракулы величать мучениками, Дракула радостно ответил, что готов и самого монаха приобщить к мученикам. И приобщил.
Еще пример. Дракула весело пирует, по выражению древнерусского автора, среди «трупия». Слуга, подносящий блюда, морщится. На вопрос «почему?» выясняется, что он не может терпеть смрад. «Резолюция» Дракулы: «Так посадить же его повыше, чтобы и смрад до него не доставал». И корчится бедолага на колу невиданной высоты.
Как правило, Дракула стремился соизмерять высоту колов с социальным рангом казненных — бояре и здесь оказывались гораздо выше простолюдинов, благодаря чему «парк кольев» являл своего рода картину равного перед владыкою в смерти, но сословно дифференцированного валашского общества.
Примечательна и «дипломатия» Дракулы. Вот перевод с древнерусского: «Был такой обычай у Дракулы: когда приходил к нему неопытный посол от царя или от короля и не мог ответить на его коварные вопросы, то сажал он посла на кол, говоря: „Не я виноват в твоей смерти, а либо государь твой, либо ты сам. На меня же не возлагай вины. Если государь твой, зная, что неумен ты и неопытен, послал тебя ко мне, многомудрому государю, то твой государь и убил тебя; если же ты сам решился идти, неученый, то сам себя и убил“». Классический пример — расправа с турецкими послами, которые, по обычаю своей страны, кланяясь Дракуле, не снимали шапок. Дракула похвалил обычай, а чтобы еще более укрепить их в нем, прибил шапки к головам послов гвоздями.
Это уже не просто садизм. Историки сделали немало, чтобы ввести Дракулу в число «великих» садистов Возрождения. Чем не собратья Дракулы и «неополитанский король Ферранте (…), неутомимый работник, умный и умелый политик», который и убитых врагов, засолив, рассаживал вдоль стен погреба, устраивая у себя во дворце целую галерею, которую посещал в добрую минуту, и десятки подобных ему современников Влада III?
Но есть и различие: упоенная игра Дракулы с правдой — справедливостью, в которую, как легко убедиться, он вкладывает особый смысл. Во-первых, это проверка испытуемых на соответствие всем возможным идеалам — честности, красноречия, зажиточности, изящества и т. д. Причем любое отклонение от идеала наказывается мучительной смертью. Во-вторых, «правда» Дракулы — это уязвимость человека, т. е. возможность любым способом истолковать слова или поступки как несущие скрытое указание на его казнь, а еще желательнее — даже на вид казни (как в случае с турецкими послами).
Здесь очень показателен упоминаемый в различных источниках эпизод с венгерским послом. Дракула, пригласив его на пир, указывает на чрезвычайно большой позолоченный кол и вопрошает, зачем этот кол может здесь понадобиться. Следует ответ, что, верно, некий выдающийся муж провинился перед Дракулой и тот хочет отличить осужденного красотою кола. Дракула же отвечал: «Верно говоришь; вот ты — великого государя посол, посол королевский, для тебя и приготовил этот кол». По критерию открытости для смерти посол сам признал себя подходящей добычей Дракулы. Но звучит ответ: «Государь, если я совершил что-либо, достойное смерти, делай, как хочешь. Ты судья справедливый, не ты будешь в смерти моей повинен, но я сам». Ускользает венгерский посол — нет, оказывается, в его предыдущей реплике санкции на казнь. Не успевает ухватить его Дракула. Но при этом доволен, желанная формула прозвучала: не он убивает людей, несовершенства их и просчеты убивают. Следует развязка: «Если бы не так ответил, быть бы тебе на этом колу».
Подоспевшие войска султана разгромили Дракулу и подошли к Тырговиште, но здесь-то и произошло трудновообразимое — тысячи человеческих жертв как бы выкупили жизнь Цепеша. Увидев лес колов с мертвецами перед стенами его столицы, султан воскликнул: «Что же мы можем сделать с этим человеком?» И, странным образом утратив энтузиазм, он с основными силами отошел в Турцию.
Тем не менее поражение Цепеша было полным. Дракула, теснимый оставшимися турецкими отрядами, бежал. Но Европа, которая в дни побед славила его как великого христианского полководца, взявшего реванш за поруганный турками Константинополь, и «не замечала» его кровавых зверств, отвергла Дракулу. Венгерский король заточил его в темницу. Там Цепеш провел 12 лет.
И тут снова удача вернулась к нему. Венгерский король предложил Цепешу перейти в католичество. Дракула отрекается от православия. Следует женитьба на сестре короля Матвея Корвина, и садист, которого только что обличали сочиняемые в Венгрии памфлеты, становится желанной для венгров кандидатурой на валашский престол. В 1476 году он опять на троне, свергнув своего брата Раду II, придерживающегося турецкой ориентации. Вновь вспыхивает война с турками.
Сообщения о том, как именно погиб Цепеш, противоречивы. Согласно одному из них, у Влада был слуга-турок — агент, внедренный султаном, который пользовался полным доверием господаря и всюду его сопровождал. Он-то и убил Цепеша, подобравшись к нему со спины и отрубив голову, которую отвез повелителю правоверных.
Эта версия маловероятна. Цепеш был слишком осторожен и подозрителен, чтобы довериться турку (уж кто-кто, а он знал пристрастие турок к политическим играм), а единственная причина, по которой он мог бы иметь с ним дело, — получение каких-то сведений о противнике. В таком случае вряд ли «языку» было бы позволено находиться вооруженным без присмотра возле командующего.
О том, что голова Влада была отвезена в Турцию, сообщается по меньшей мере в трех европейских источниках. Один из них — хроника Антонио Бонфини, итальянского историка и летописца при дворе Матиуша Корвина, видимо, является основой для других сообщений. В турецких источниках об этом ничего не говорится.
Очень подробно описана гибель Влада в Кирилло-Белозерской рукописи. По этой версии, Влад отделился от своих войск и в одиночку поднялся на холм, «чтобы насладиться зрелищем своих бойцов, успешно рубящих турок» (вообще-то у военачальника есть более серьезные причины взглянуть на поле боя с возвышенного места). Тут на него наткнулся отряд валашских бойцов, которые приняли его за турка, ведь он, как обычно, был во время боя одет по-турецки. Уже пронзенный пикой, он сумел зарубить пятерых из нападавших, но их было гораздо больше, и Влад был заколот «многими копьями». Найдя мертвое тело «ошибочно» убитого воеводы, валахи отсекли ему голову и отправили султану, дабы мог порадоваться и тот.
Возможно, постепенно память о жестокосердном искателе справедливости — Владе Дракуле — изменилась бы в памяти обычных людей, став достоянием историков. Но фигура валашского правителя заинтересовала английского писателя Брэма Стокера, и в конце XIX века появился его знаменитый роман о вампире графе Дракуле.
