иметь множество как законных, так и побочных детей, любой из которых становился претендентом на престол (было бы кому из бояр на него поставить!), то следствием этого была фантастическая чехарда правителей. «Нормальный» переход власти от отца к сыну был редкостью. Понятно, что при стремлении зарвавшегося господаря закрепить свои полномочия, на повестку дня ставился террор, и объектом его оказывались как родичи правителя, так и всевластные бояре.
Террористические, если так можно выразиться, царствования были и до, и после Влада III. Почему же тогда творившееся при нем вошло в устные предания и литературу как превзошедшее все мыслимое и немыслимое, вышедшее за пределы самой жестокой целесообразности? Деяния этого правителя, широко растиражированные письменными произведениями XV столетия, и в самом деле леденят кровь.
Сама жизнь Влада (в румынских сказаниях он же воевода Цепеш) кажется непрестанным переходом от одной экстремальной ситуации к другой. В тринадцать лет он присутствует при разгроме турками валашских, венгерских и славонских войск в битве под Варной, затем — годы пребывания в Турции в качестве выданного отцом заложника (тогда-то он и выучил турецкий язык). В семнадцать лет Влад узнает об убийстве боярами из «венгерской» партии отца и старшего брата. Турки освобождают его и сажают на престол.
Из турецкой неволи Влад вернулся на родину законченным пессимистом, фаталистом и с полным убеждением, что единственными движущими силами политики служат сила или угроза ее применения.
Продержался он на троне первый раз недолго: венгры сбросили турецкого ставленника и посадили на трон своего. Влад вынужден был просить убежища у союзников в Молдавии. Однако проходит еще четыре года, и во время очередной (уже молдавской) смуты гибнет правитель этой страны — сторонник Влада, который гостеприимно его принял в Молдавии. Новый побег — на этот раз к венграм, истинным виновникам смерти отца и брата Дракулы, и четыре года пребывания в Трансильвании, у валашских границ, жадное выжидание своего часа.
В 1456 году конъюнктура наконец сложилась благоприятно для беглого правителя. В очередной раз Дракула занимает престол с помощью валашских бояр и венгерского короля, недовольного своим предыдущим протеже. Так началось то правление Влада Цепеша в Валахии, во время которого он и стал героем легенд и совершил большую часть своих деяний, вызывающих до сих пор самые разноречивые оценки.
На четвертом году княжения Дракула разом прекращает выплату дани туркам и ввязывается в кровопролитную и неравную войну с султанской Портой. Для успешного ведения любой войны, а уж тем более с таким грозным соперником, необходимо было укрепить свою власть и навести порядок в собственной державе. К осуществлению этой программы и приступил Цепеш в присущем ему стиле.
Первое, что, согласно исторической хронике, совершил Влад, утвердившись в тогдашней столице Валахии городе Тырговиште, — выяснил обстоятельства гибели своего брата Мирчо и покарал виновных. Он приказал вскрыть могилу брата и убедился, что тот, во-первых, был ослеплен, а во-вторых, перевернулся в гробу, что доказывало факт погребения заживо. Согласно хронике, в городе как раз праздновали Пасху и все жители принарядились в самые лучшие одежды. Усмотрев в таком поведении злобное лицемерие, Цепеш распорядился заковать всех жителей в цепи и отправить на каторжные работы по восстановлению одного из предназначавшихся ему замков. Там они должны были работать до тех пор, пока парадные одежды не превратятся в лохмотья.
Звучит рассказ психологически вполне достоверно, да и документ, в котором он содержится, вроде заслуживает доверия. Это не памфлет, написанный врагами Влада, а добротный труд, составленный бесстрастным летописцем, причем почти одновременно с происходившими событиями.
Однако зададимся вопросом: а можно ли верить этой истории, описанной в хронике?
Власть в Валахии была захвачена Владом 22 августа 1456 года, после расправы над соперником, гибель которого произошла 20 августа. При чем здесь Пасха, ведь дело шло к осени?
Более правдоподобно выглядит предположение, что события эти относятся к первому вступлению Влада на трон в 1448 году, непосредственно после гибели брата. Однако тогда он правил всего лишь два осенних месяца — с октября по начало декабря, то есть никакого пасхального праздника тоже не могло быть.
Получается, что мы имеем дело с легендой, каким-то образом исказившей действительность и связавшей воедино разные происшествия, изначально друг с другом никак не связанные. Хотя, возможно, некоторые детали, попавшие в хронику, и соответствуют реальности. Например, эпизод со вскрытием могилы Мирчо. Такое событие могло действительно произойти, причем еще в 1448 году, когда Цепеш стал правителем в первый раз.
Что наверняка подтверждается упомянутой хроникой, так это тот факт, что легенды о правлении Влада Цепеша стали складываться практически сразу же с началом этого правления. Кстати, хотя все эти рассказы содержали описание разнообразных жестокостей, совершаемых Владом, общий тон их был скорее восторженным. Все они сходились на том, что Цепеш в кратчайшие сроки навел в стране порядок и добился ее процветания. Однако средства, которые при этом он использовал, вызывают в наше время далеко не столь единодушный восторг.
С момента второго воцарения Дракулы в стране творится нечто невообразимое. К началу правления под его властью находилось (включая смежные с Валахией и контролируемые области Трансильвании) около 500 тысяч человек. За шесть лет (1456–1462), не считая жертв войны, по личному распоряжению Дракулы было уничтожено свыше 100 тысяч. Возможно ли, чтобы правитель, пусть даже средневековый, вот так за здорово живешь уничтожил пятую часть своих подданных? Даже если в некоторых случаях под террор можно попытаться подвести какую-то рациональную основу (устрашение оппозиции, ужесточение дисциплины и прочее), то цифры все равно вызывают новые вопросы.
Происхождение легенд о Дракуле требует пояснений. Во-первых, деятельность Влада Цепеша была изображена в десятке книг — сперва рукописных, а после сделанного Гуттенбергом изобретения и печатных, созданных в основном в Германии и в некоторых других европейских странах. Все они сходны, так что, видимо, опираются на какой-то один общий источник. Важнейшими источниками в данном случае являются поэма М. Бехайма (немца, в 1460-х годах жившего при дворе венгерского короля Матиуша Корвина), а также немецкие памфлеты, распространявшиеся под названием «Об одном великом изверге» в конце того же столетия.
Другая группа сборников легенд представлена рукописями на русском языке. Они близки друг к другу, похожи и на германские книги, но кое в чем от них отличаются. Это древнерусская повесть о Дракуле, написанная в 1480-х годах, после того, как Валахию посетило русское посольство Ивана III.
Есть еще и третий источник — устные предания, до сих пор бытующие в Румынии, — как непосредственно записанные в народе, так и обработанные известным сказочником П. Испиреску в XIX веке. Они колоритны, но в качестве опоры для поиска истины спорны. Наслоившийся в них за несколько веков устной передачи сказочный элемент слишком велик.
Источник, к которому восходят немецкие манускрипты, написан явно врагами Цепеша и изображает его самого и его деятельность в самых черных тонах. С русскими документами сложнее. Не отказываясь от изображения жестокостей Влада, они пытаются найти для них более благородные объяснения и ставят акценты так, чтобы те же самые поступки выглядели в предлагаемых обстоятельствах и более логично, и не так мрачно.
Кто-то из современных исследователей-любителей решил проблему соотношения правды и лжи о Цепеше простым способом. Он решил: раз немецкие источники поносят Влада, а русские — выгораживают, возьмем только те рассказы, которые содержатся и там, и там. Эти уж точно будут соответствовать истине. Однако такой метод оказался не очень корректным. Русские манускрипты написаны, как уже доказано учеными, на основе немецких. Они изображают Цепеша в несколько более мягких тонах, но уж если ему было приписано какое-то деяние, то оно так и остается приписанным, лишь с другим объяснением. Так что если в немецком источнике содержалась ложь, то в русском она осталась, только в более умеренном виде.
Известен эпизод, когда в начале своего правления Дракула, созвав до 500 бояр, спросил их, сколько правителей помнит каждый из них. Оказалось, что даже самый младший помнит не менее семи царствований. Ответом Дракулы была своеобразная попытка положить конец «недостойному» порядку, когда бояре оказывались настолько долговечнее своих повелителей: все пятьсот «украсили» колья,
