— Бесполезно, Жабб! — прокричал Крыс ему вдогонку. — Вернитесь и сидите спокойно, — зачем вам новые неприятности?

Но Жабба ничто не могло остановить. Взяв трость на плечо, он сердито маршировал по дороге, распаляя гнев невнятным бормотанием, и уже приближался к парадным воротам, когда вдруг за оградой появилась долговязая фигура хорька с винчестером.

— Стой, кто идет! — грубо окликнул хорек.

— Чушь вонючая! — не менее грубо ответствовал Жабб. — Ты с кем разговариваешь? Сми-рна!!!

Не говоря ни слова, хорек прицелился. Жабб благоразумно залег в пыли, и-ду-дух! — пуля просвистела над его головой.

Испуганный Жабби неуклюже, но резво встал на ноги и во весь дух понесся обратно, стараясь не слушать, как сзади хохотал хорек, и кто-то еще — жиденькими, ехидными голосами.

Понурый вошел он в гостиную.

— Что я вам говорил? — взглянув на него, сказал Крыс. — Бесполезно. Они выставили посты — это раз. Во-вторых, все они вооружены. Нужно ждать. Сесть — и ждать.

Так быстро капитулировать Жабби не мог. Он сел в лодочку и поплыл по реке к тому месту, где приусадебный парк выходил к воде.

Когда показался дом, он бесшумно выбрал весла и осторожно осмотрелся. Вокруг не было ни души, и парк, казалось, дышал прохладной, какой-то сиреневой тишиной. Жабб видел, как в вечернем солнечном свете густо пылали окна его дома; и голубей на длинном карнизе — по двое, по трое. Чуть дальше под горбатым мостиком темнел канал, ведший к лодочному сараю: «который, кстати, надо срочно переоборудовать и ангар для моторов пристроить… оттуда и попробуем!»

Затаив дыхание, он подгреб к устью канала и уже проплывал под мостом, когда — ба-бах! — огромный камень прошиб лодочку насквозь, и она мгновенно затонула, оставив Жабба один на один с глубокой пучиной. И с неприятелем: на мосту, опершись на поручни, стояли два горностая и наблюдали за Жаббом — довольные, противно смотреть.

— А если бы в глаз, а, Жабб? Здесь кататься не на-а-до, — ехидно сюсюкали они.

Возмущенный Жабб плыл к берегу, а горностаи все смеялись, поддерживали друг друга и снова покатывались со смеху, — пока не случилось два припадка — по одному на каждого, разумеется.

Жабб кое-как доплелся назад и рассказал Крысу о провале десантной операции.

— Иначе и быть не могло! — Крыс рассердился. — А теперь извольте осознать, что вы натворили! Погубили лодочку, которую я обожал! Обожал! — вот что вы наделали! Далее, вы превратили в помои платье, которым я вас ссудил!.. Нет, честное слово, Жабб, вы несноснейшее животное. Как вам удается иметь друзей? — непостижимо.

Жабби сразу смекнул, что поступил нехорошо и глупо. Он гневно осудил свои ошибки и досадные просчеты, с жаром извинился за лодочку и костюм, а закончил выступление с тем сокрушенным, даже озадаченным видом, который сначала обезоруживал, а затем и вовсе пленил его друзей.

— Крысси, — шептал он, теребя пальцами пуговицу. — Я больше не буду. Я болван и неслух. Но поверьте мне: впредь я буду управляемым Жаббом. Не ступлю и шага без вашего доброго совета и благословения.

Крыс был отходчив и незлобив. Кроме того, он верил в животных и в победу добра над злом, поэтому речь Жабба вполне удовлетворила его.

— Если это действительно так, — улыбнулся он, — то мой вам совет: вспомните, что уже поздно, сядьте за стол, и мы поужинаем. И будьте терпеливы — вдвоем мы ничего не сделаем. Подождем Крота с Барсуком, узнаем новости, посовещаемся, и с их помощью разработаем план. Дело-то непростое, Жабби. Война.

— Ах, да, конечно, черт, — слегка смешался Жабб. — У меня совсем из головы выскочило, — как там они, бедолаги?

— Вспомнил, наконец-то, — с укором сказал Крыс. — Пока вы разъезжали в дорогих автомобилях, торговали чистокровными лошадьми и завтракали с цыганами на лоне природы, — эти преданные животные, несчастные Крот и Барсук, разбив лагерь под открытым небом, вели суровую походную жизнь, спали на земле и, не смыкая глаз, в любую погоду присматривали за вашим домом, охраняли границы вашего имения, денно и нощно наблюдали за передвижением неприятеля, — обдумывая, взвешивая и вынашивая план захвата вашей собственности!.. Вы не заслуживаете столь верных, столь преданных друзей… Нет, Жабб, не заслуживаете. Когда-нибудь вы горько пожалеете, что так мало ценили их, но будет поздно.

— Тварь я неблагодарная, — всхлипывал Жабб, размазывая кулачком слезы. — Позвольте мне отыскать их! Я пойду в холодную темную ночь и разделю с ними все тяготы. Я докажу им, что… Что такое?.. Подождите… Точно! — я слышу звон тарелок. Ура! Ужин несут! Крысси, налетайте!

Крыс вспомнил, что бедняга Жабб довольно долго сидел на тюремной баланде, и ему многое нужно прощать. И все же, гостеприимно поощряя мужественные усилия друга наверстать упущенное, сам Крыс ел мало и без аппетита.

Они отужинали и вернулись в кресла, когда в дверь грубо постучали. Жабб занервничал, а Крыс, таинственно подмигнув, смело подошел к двери и отворил ее.

Вошел г-н Барсук.

По всему было видно, что несколько ночей он провел вне дома, вдали от его удобств и возможностей. Штиблеты его были покрыты грязью, да и сам Барсук выглядел неумытым и взъерошенным. Впрочем, он никогда не слыл мужчиной опрятным — даже в лучшие времена.

Торжественно приблизившись к Жаббу, он пожал ему лапу и сказал:

— Добро пожаловать домой!.. Тьфу, — что я несу? Вот уж домой, так домой! Нескладеха.

Он повернулся спиной, сел на стул, шумно придвинул его к столу; полоснув глазом, выбрал большой кус пирога и погрузился в поглощение пищи.

Жабба обескуражило столь сухое приветствие, он неуверенно глянул на Крыса, и тот шепнул ему:

— Успокойтесь, не обращайте внимания и ничего ему сейчас не говорите. Натощак он всегда угрюм и неотесан, а через полчаса вы увидите совсем другое животное.

Они уселись в кресла и молча ждали чудесного превращения. В дверь снова постучали, на этот раз слабее, и Крыс, кивнув Жаббу, пошел в прихожую. Еще мгновение, и в гостиную ворвался Крот — неумытый, оборванный, с сеном-соломой в волосах.

— Ура! Да здравствует Жабб! — сияя, он завертелся вокруг Жабби, подпрыгивая и притопывая. — Даже не верится, что вы опять с нами! Времени-то прошло — всего ничего. Ай, да Жабби! Впрочем, с вашим умом, смекалкой и изобретательностью и дурак убежит.

Крыс встревожился, дернул его за локоть, но опоздал: Жабби уже приосанился и раздул щеки.

— С моим умом? О чем вы говорите? — трагично улыбнулся он. — По мнению друзей, я глуп, как пробка, туп, как папироса! Подумаешь — выбрался из самой главной тюрьмы Англии. Подумаешь! — захватил экспресс и бежал на нем. Подумаешь! — переоделся прачкой и одурачил полстраны… Нет, господин Крот, — безмозглый осел, вот мне названье. Послушайте пару глав из повести бедствий моих, а потом судите сами.

— Конечно, конечно, — отозвался Крот, устремляясь к столу, — вы рассказывайте, а я поем пока. С самого завтрака — ни крошки. Ни крошечки, боже мой!

Он пристроился к столу и засопел над ростбифом с пикулями.

Жабб взошел на ступеньку камина, сунул лапу в мокрый карман и достал горсть серебра.

— Полюбуйтесь! — вскричал он, потрясая монетами. — Не так уж плохо, неправда ли? И всего за несколько минут работы! Вы спрашиваете, как я их раздобыл? Спекуляция лошадьми, г-н Крот, всего лишь спекуляция лошадьми.

— Рассказывайте, Жабби, не томите! — попросил заинтригованный Крот.

— Жабб, я настоятельно прошу вас замолчать! — вмешался Крыс. — И вы, Крот, не раззадоривайте его: вам прекрасно известно, чем это кончается. Доложите нам обстановку, как можно скорее. Жабб, наконец, вернулся, и наступило время обсудить план действий.

— Обстановка — хуже некуда, — проворчал Крот. — И черт меня побери, если я знаю, что предпринять. Мы с Барсуком дни и ночи крутимся вокруг Жаббз-Холла; никаких изменений. Повсюду караулы, в нас стреляют, бросают камни… А когда они видят нас — боже мой, как они веселятся! Это