раздражает меня больше всего.

— Да, ситуация непростая, — задумчиво протянул Крыс. — Но, похоже, в недрах моего мозга уже созрело решение. Я знаю, что делать! Жаббу следует сейчас же…

— Нет, не следует! — с полным ртом зашумел Крот. — Ничего подобного. Вы не понимаете. Что ему действительно следует сделать, так это…

— И не подумаю! — распаляясь, выкрикнул Жабб. — Я не намерен подчиняться вашим приказам! Речь идет о моем доме или о каком? Я лучше всего знаю, что делать, и я вам скажу. Нужно взять…

К этому времени они кричали хором, нестройно и визгливо. Гам поднялся просто оглушительный, — и тогда сухой негромкий голос властно скомандовал: «Молчать!.. Всем молчать», — и все моментально притихли.

Это был Барсук. Разделавшись с пирогом, он сел на стул верхом и, положив лапы на спинку, сурово наблюдал сцену. Как только он убедился, что все их внимание обращено к нему, и они ждут его распоряжений, г-н Барсук снова развернулся и потянул лапу за сыром. Но уважение, внушенное изрядными качествами этого достойного животного, было так велико, что более не прозвучало ни слова до тех пор, пока г-н Барсук не стряхнул крошки с колен, ознаменовав тем самым окончание трапезы. Жабб постоянно дергался, порывался что-то сказать, но Крыс успевал вовремя толкнуть его в бок.

В последний раз поведя глазом по столу, Барсук встал, прошел к камину и глубоко задумался, глядя в огонь.

Наконец, он заговорил:

— Жабб! Скверное, мелкое животное! Что, по-вашему, сказал бы ваш отец, мой закадычный друг, будь он здесь сегодня и узнай он правду о ваших фигли-мигли?

Сидевший на диване Жабб зарыл лицо в подушки и забился в покаянных судорогах.

— То-то же, — добрее продолжил Барсук. — Не отчаивайтесь. Перестаньте плакать. Что было — то было. Дело прошлое. Мы с вами начнем новую страницу. Далее. То, что сообщил Крот, — истина. Горностаи начеку — везде. У них лучшие в мире караулы. Об открытом бое глупо думать — разобьют.

— Тогда все кончено, — плакал Жабби в подушку. — Я пойду и запишусь в солдаты… И больше никогда не увижу родительского дома!

— Скулить команды не было, — рявкнул Барсук. — Кроме штурма есть множество способов разгромить врага. Я еще не сказал последнего слова. Я намерен открыть вам чудовищную тайну.

Жабб медленно сел и вытер лицо. Тайны, особенно страшные, чрезвычайно привлекали его, так как хранить он их не умел и очень любил тот срамной трепет, который испытывал, выдавая тайну — сразу после торжественной клятвы лечь с нею в могилу.

— Там есть подземный ход! — с расстановкой прогудел Барсук. — Начинается от берега реки, неподалёку тут, и ведёт в самое сердце Жаббз-Холла.

— Фи, глупости какие! Я-то думал! — разочарованно морщился Жабб. — Наслушались сельских басен и начинаете тут… Я, г-н Барсук, знаю и люблю каждую щель в Жаббз-Холле — снаружи и внутри. Ничего похожего, уверяю вас.

— Мой юный друг, — строго, но не без горечи сказал Барсук. — Ваш отец, животное достойное, — куда достойней некоторых — был, повторяю, моим близким другом и рассказывал мне много такого, чего не рассказал бы вам и в дурном сне. Он нашёл этот ход, — не он его копал, конечно, — это сделали за сотни лет до его рождения. Но именно он починил и расчистил его, и укрепил на случай опасности или беды — словом, про запас. И он показал его мне. «Не говорите ни слова моему сыну, — сказал он. — Жабби хороший мальчик, но по характеру очень ветреный: у него семь пятниц на неделе, и он не в состоянии держать язык за зубами. Если когда-нибудь ему придется по-настоящему туго, и тоннель сможет пригодиться — тогда, но не раньше, я разрешаю открыть ему тайну.»

Животные выжидательно воззрились на Жабба. Тот хотел обидеться, насупить брови, но вместо этого широко улыбнулся — он был добрый малый.

— Ну, хорошо, хорошо, — кивнул он. — Пожалуй, я действительно любитель поговорить. Я популярен, всегда в гуще друзей; мы, естественно, острим, балагурим, тонко беседуем, — и как-то незаметно мой язык распускается. У меня дар поддерживать беседу. Мне настойчиво рекомендовали открыть салон — не знаю, что это такое, но рекомендовали — и не раз. Так что не стесняйтесь. Продолжайте, Барсук. Каким образом подземный ход нам поможет?

— Я тут кое-что разузнал, — заговорил Барсук. — Попросил Выдра переодеться трубочистом и зайти в дом с черного хода, якобы в поисках работы. Так вот: завтра вечером у них состоится банкет по случаю чьих-то именин, — Крестного Хорька, по-моему. Все хорьки соберутся в столовой выпить-закусить и всё такое — само собой, без оружия: без ружей, без кинжалов, без дубинок — без ничего!

— Да, но посты будут расставлены, как обычно, — заметил Крыс.

— Точно, — сощурился Барсук. — Здесь-то и зарыта собака. Хорьки всецело доверятся своим замечательным часовым, не догадываясь о существовании тоннеля. А этот весьма полезный тоннель, да будет вам известно, друзья мои, ведёт в винную кладовую, смежную со столовой!

— Ага! Та самая скрипучая половица! — смекнул Жабб. — Понял!

— Мы тихохонько заберемся в кладовую… — закричал Крот.

— С пистолетами, и саблями, и дубинами… — подхватил Крыс.

— И грянем как гром среди ясного неба! — прогремел г-н Барсук.

— И будем бить их, бить их, бить их! — вопил Жабби, в экстазе прыгая по комнате и опрокидывая стулья.

— Вот и хорошо, — сказал Барсук, возвращаясь к обычному своему суховатому тону. — План готов, так что спорить и ссориться у вас повода нет. Час поздний и, стало быть, все идут спать сию же минуту. К операции подготовимся завтра. Доброй ночи.

Жабб, конечно, послушно побрел спать, вернее, счёл за лучшее пойти, хотя и был уверен, что уснуть в таком возбуждённом состоянии не смог бы и Барсук. Но позади был трудный, богатый событиями день, а простыни и одеяла казались такими ласковыми после охапки соломы на каменном полу, что не успел он обнять подушку, как сон одолел его, и Жабби сладко засопел.

Спать без сновидений он не умел, и в ту ночь ему снились дороги, убегавшие из-под ног в самый неподходящий момент; каналы, которые зло преследовали его и настигали; и баржа: она лебедем вплыла в банкетный зал с кучей грязного белья на борту как раз во время званого ужина; Жабби протискивался по секретному тоннелю, а тот извивался, скручивался в кольца и шипел, сотрясаясь, — но все же он смог добраться до Жаббз-Холла и стоял победителем в кругу друзей, с горячностью твердивших ему, что он — гений.

Проснулся он поздно и, спустившись в гостиную, обнаружил, что друзья уже успели позавтракать. Крот, не говоря никому ни слова, побежал по своим делам; Барсук сидел в кресле и читал газету, начисто позабыв — как решил Жабб — о предстоящем подвиге. Крыс же, наоборот, как угорелый, бегал по комнате с охапками всевозможного оружия и складывал его на полу в четыре кучки, взволнованно приговаривая на бегу:

— Это-меч-Крысу, это-меч-Кроту, это-меч-Жаббу, этот — Барсуку! Пистолет-для-Крыса, пистолет- Кроту, пистолет-для-Жабба, а этот — Барсуку! — и так далее в том же темпераментном ритме.

— Это все прекрасно, Крыс, — молвил Барсук, поверх газеты взглянув на растущие кучи. — И я вас не порицаю. Но: нам бы миновать горностаев с их погаными винчестерами, а там, уверяю вас, не понадобится ни сабли, ни револьвера. Вчетвером, у каждого трость в лапе — да стоит нам очутиться в столовой, и мы в пять минут их выкинем, сколько б их не было. О чем речь? Я бы один справился, да не хочу лишать вас удовольствия.

Крыс глянул вдоль ствола пистолета, который он полировал о рукав смокинга, поморщился и, продолжив работу, ответил Барсуку народной мудростью:

— Бережёного бог бережёт, знаете ли.

После завтрака, взяв трость с массивным набалдашником слоновой кости, Жабб начал неистово размахивать и тыкать ею куда попало, лупцуя воображаемого неприятеля.

— Я выучу их мой дом воровать! — рычал Жабби. — Выучу их, я выучу их!

— Не говорите «выучу их», — сказал шокированный Крыс, — это неграмотно.

— Что вы к нему придираетесь всю дорогу? — раздражённо спросил Барсук опуская газету. — Что вам