Словно в сердце заключенной Оставаться не могла? Разве ты сидишь и пишешь, Легче бабочки из шелка, И причесан, и напудрен, У апрельского стола?— Что же стали? — Кот-басила…Опрокинулось ведро.— Тише, черти! — Сердце бьется,Заливается свисток.— Значит, ты?.. — До самой смерти! —Улыбнулся в темноте.— Может, ждать совсем не долго,Но спасибо и на том.Тут калитка возле ямы…Проходной я знаю двор.Деньги есть? Аида на Остров.Там знакомый пароход.Паспортов у нас не спросят,А посадят прямо в трюм.Дней пяток поголодаемВместе, милый человек!
7. Тот / 2-ое
Февральский радио поетПриволье молодости дальней,Натопленность кисейной спальнойИ межпланетный перелет.Перечит нежности начальнойВоспоминаний праздный счет.Сереет снег, тончает лед,Не уберечь зимы венчальной!Хрусталь на прежнее стеклоВоображенье налагает,Изменчивое так светло!Плывут вуали, воздух тает…И сонный вой гавайских трубНапоминает трепет губ.
8. Луна / 2-ое
Луна! Где встретились!.. сквозь люкиТы беспрепятственно глядишь,Как будто фокусника трюки,Что из цилиндра тянет мышь.Тебе милей была бы урна,Руины, жалостный пейзаж!А мы устроились недурно,Забравшись за чужой багаж!Все спит; попахивает дегтем,Мочалой прелой от рогож…И вдруг, как у Рэнбо, под ногтемТоржественная щелкнет вошь.И нам тепло, и не темно нам,Уютно. Качки нет следа.По фантастическим законамНе вспоминается еда —Сосед храпит. Луна свободноЕго ласкает как угодно,И сладострастна, и чиста,Во всевозможные места.Я не ревнив к такому горю:Ведь стоит руку протянуть —И я с луной легко поспорюНа деле, а не как-нибудь!Вдруг… Как?.. смотрю, смотрю… чертыЧужие вовсе… Разве тыТаким и был? И нос, и рот…Он у того совсем не тот.Зачем же голод, трюм и море,Зубов нечищенных оскал?Ужели злых фантасмагорий,Луна, игрушкою я стал?Но так доверчиво дыханьеИ грудь худая так тепла,Что в темном, горестном лобзаньиЯ забываю все дотла.
