делать? Волей-неволей пришлось сказать, что отдаст.

— Через семь недель я за нею приду! — проворчал медведь и, ломая валежник, трещавший под его лапами, удалился.

От страха кровь застыла в жилах дворянина. Он опомнился и пришёл в себя только после того, как медведь скрылся. Но вспомнил про обещание, которое он дал медведю о дочери — и слёзы затуманили его глаза!

Опечаленный, шёл он домой, но еще более опечаленным вошёл в комнату. А когда старшая дочь спросила его, как ему охотилось, и стала брать у него из рук зайца, не мог он от слёз удержаться. Жена, дочери окружили его, принялись расспрашивать, что случилось, почему он такой печальный, просили рассказать, в чём дело. Как ни старался он подольше их не огорчать, но вынужден был поведать о том, что с ним приключилось.

— Несчастливым был час твоего рождения, а мой тем более,— сказал он,— потому что я тебя медведю в жёны отдать пообещал, и через семь недель он за тобою придёт.

Мать, дочери стали плакать и рыдать, и лишь старшая, помолчав, сказала отцу:

— Не печальтесь, милый батюшка, за вашу жизнь я с радостью своё счастье отдам, коль уж так суждено!

Понятно, что нелегко было у неё на сердце, когда она про медведя вспоминала, но ей не хотелось ещё больше огорчать отца.

Со страхом все ждали седьмую неделю, а отец только о том и думал, как бы дочку свою уберечь. Созвал он соседей и всех своих знакомых и просил, чтобы приехали они на свадьбу. Никто ему не отказал. В назначенный день в замок съехалось множество гостей и среди них немало смелых парней, все при оружии, как просил их о том старый дворянин. Когда все собрались, поведал он им о своём горе и просил помочь ему сладить с медведем. Гости согласились, каждый из них готов был прекрасную девицу избавить от чудища лесного.

Но жених не появлялся. Солнце уже за полдень перевалило, а о нём ни слуху ни духу. Вдруг послышалась нежная мелодия, звучала она тихо, словно доносилась откуда-то из-под земли, но с каждой минутой становилась нежнее и громче, звучала всё ближе. Вдруг от топота конских копыт задрожала земля. Из лесу выехала длинная вереница карет, сверкая золотом на солнце, и остановилась во дворе. Шестёрка резвых коней, запряжённых в самую богатую карету, стала как вкопанная, из кареты выскочил юный красавец князь, осыпанный золотом и драгоценностями, словно луг перед покосом — цветами. Вслед за ним из карет высыпала свита и последовала за князем в замок. Все взоры обратились на вновь прибывших, и прежде всего на князя, краше которого среди гостей не было. Его почтительно приветствовали, кланялись ему, а он, раскланиваясь на все стороны, поспешал к старому дворянину и прямо спросил, не отдаст ли он ему в жёны старшую дочь.

— Отдал бы я вам её, прекрасный князь, с превеликой радостью, да обещал уже медведю, который вот-вот должен за нею прийти,— извиняясь, отвечал дворянин.

— Что нам за дело до медведя! — улыбнулся князь.— Медведь пусть берёт себе в жёны медведицу, а девицу-красу отдайте молодому князю, который будет её любить!

Старый дворянин без труда поддался на уговоры и согласился отдать дочь, если только ей князь понравится. Дочь ничего против не имела, князь ей понравился сразу.

Вот так и получилась из свадьбы медвежьей свадьба княжеская.

Князь тут же велел выгрузить из кареты сундук с золотом, который он привёз старому дворянину в дар. Повенчали молодых да и пир устроили.

Ну и весёлая же это была свадьба! Играла музыка, гости пели и беззаботно веселились. Весёлая была свадьба, да только короткая. Очень скоро князь велел запрягать лошадей, со всеми любезно попрощался, молодую жену в свою самую богатую карету посадил, и из ворот замка к лесу с громом покатила вереница карет — только искры из-под копыт летели.

Старый дворянин в страхе стал ждать медведя, но медведь не пришёл. Поскольку у дворянина снова появилось много денег, стал он жить как раньше: устраивал пиры, играл в кости, ходил на охоту, разъезжал по гостям. Деньги таяли на глазах. Все опять его любили и готовы были на руках носить, только наученная горьким опытом жена укоряла его, но всё было напрасно, дворянин не успокоился, пока все деньги не промотал. Друзья опять покинули его, опять он остался один с семьёй.

Однажды взял он ружьё и по привычке отправился в лес. Никакого зверя ему и на глаза не попалось, лишь высоко в небе кружил ястреб. И тогда прицелился в него дворянин, выстрелил. Упал ястреб к его ногам. Но едва ястреб коснулся земли, загудел лес, словно буря в нём бушевала, и, как вихрь, закружил над головою дворянина огромный орёл.

— Как ты посмел моего подданного застрелить? — закричал на него орёл.— Я тебя растерзаю за это — или отдай мне в жёны свою среднюю дочь! Выбирай что хочешь!

Орлиный клюв щёлкал над ним, как большие кузнечные клещи, а когти готовы были вцепиться в него.

Выбора не было, и пришлось пообещать орлу свою среднюю дочь.

— Через семь недель я за нею прилечу! — радостно закричал орёл и, вихрем взмыв в небо, исчез где-то за горами.

Грустный, опечаленный возвращался дворянин домой, упрекал себя, что вторую дочь запродал. Но что случилось, то случилось, и ничего изменить уже было нельзя.

Дома сразу же заметили, что у отца какая-то неприятность случилась, но, как ни приставали к нему с расспросами, он не хотел говорить. Однако в конце концов не выдержал и всё рассказал. Мать стала причитать, а средняя дочь утешала родителей:-

— Ах, родные вы мои, не печальтесь, да я с радостью выйду за орла, царя птиц, коль уж судьба моя такая. Может, мне и хорошо будет.

Коль уж так случилось, родители утешились хотя бы тем, что дочь не впала в отчаяние. Только грустно им было. Через семь недель предстояла свадьба, и старый дворянин с женою ничего не пожалели из того, что было в доме, чтобы устроить торжество. Старый дворянин подумал, что, когда орёл явится, вооружённые гости легко его спровадят и невесту ему не отдадут.

Уже наступил последний день седьмой недели. Все с нетерпением ждали, что будет. Молодые гости зарядили ружья и приготовились встретить орла. Невеста, хоть и держалась спокойно, всё же была печальна. А об орле ни слуху ни духу!

Когда солнце уже стало клониться к закату, где-то далеко послышалась нежная мелодия, и чем ближе она раздавалась, тем прекраснее и нежнее звучала.

Приумолкли гости, слушали в ожидании. Вдруг загудела земля под конскими копытами, и вереница раззолоченных карет выехала из лесу. Ахнуть никто не успел, как гости были уже во дворе.

Первая карета была самая роскошная, в ней сидел молодой князь, одеяние его сверкало золотом и драгоценными камнями, словно небо, усыпанное звёздами.

Едва кони стали, князь первым выскочил из кареты, а за ним — его свита. Хоть все были в дорогих одеждах, но красота и роскошь княжеского одеяния вызывали восхищение. Князь направился прямо к старому дворянину, поклонился ему и без лишних слов попросил, чтобы тот ему среднюю дочь в жёны отдал.

— Для меня самым большим счастьем было бы выполнить вашу просьбу, а вас, прекрасный князь, сыном назвать, но обещал я дочь свою орлу, и он вот-вот должен за нею прилететь.

— Э, пусть вас это нисколько не заботит. Орёл возьмёт себе в жёны орлицу, а мне отдайте девицу, которую я буду любить,— отвечал князь с улыбкой.

Что мог дворянин на это сказать? Если дочь согласна, то и он согласен. Дочери, разумеется, красивый князь был милее орла, хотя тот и царь птиц.

Князь, получив согласие отца и дочери, велел выгрузить два сундука с золотом и серебром, которые он привёз отцу в дар. Потом молодых повенчали и сели пировать. Кто бы мог ожидать, что дело так обернётся: вместо схватки с орлом — весёлый бал и танцы.

Веселье только началось, а молодой зять уже велел запрягать, любезно со всеми попрощался, молодую хозяйку в свою карету посадил, и полетели они из ворот к лесу, оставляя за собой густое облако пыли. Долго смотрели гости вслед уехавшим, а мать немножко всплакнула, да что там — ведь не орлу