— Извини, милая, но мне нравятся более женственные формы. Доска, два соска — это не для настоящего мужчины.
— Что?!
Дан был уверен, что Мариша выцарапает Ашоту глаза, но она лишь рассмеялась. Похоже, у мисс Петрушевич таки обнаружилось чувство юмора.
«Хаммер» присоединился к каравану, как говорится, добровольно принудительно. Этот союз, спору нет, был взаимовыгодным, но осадок всё равно остался — что-то вроде привкуса после того, как гниль пожевал: и выплюнул вроде, а всё равно неприятно.
Староста определил «Хаммер» в середину каравана. Он лично проконтролировал, чтобы в тылу у внедорожника оказалась «газель», полная вооружённых бойцов.
Ехали почти всю ночь.
Ближе к утру, ржавая «шкода» впереди резко затормозила. Всех тряхнуло, когда Равиль остановил машину. Если так просыпаться, то и будильник заводить не надо.
— Это… А чего вообще? — Не дождавшись от Равиля особых распоряжений, Карен с Никифором захрапели вновь.
Дан вышел проветриться и «слить дренаж». В таких делах главное соблюсти разумный компромисс между необходимостью удалиться от стоянки и тем, чтобы не выпасть из зоны видимости охраны, окружившей караван.
Караван, кстати, претерпевал трансформацию. Машины выстраивались на шоссе эдаким вытянутым прямоугольником, снаружи которого на удалении в полтора десятка метров мужчины разжигали костры, а внутри готовили пищу и просто общались. Не прошло и пяти минут, как вокруг стало светло как днём. Ни один зомбак не подберётся к людям незамеченным.
Когда Дан вернулся, в джипе не было ни Ашота, ни Мариши, ни Равиля. Правда, стоило только влезть на заднее сидение — для чего пришлось потеснить Никифора, как появился хромой вольник. Он молча забрался в водительское кресло и надвинул шляпу на лицо. У Дана появилось нехорошее подозрение, что тот следил за ним. Равилю нравится смотреть, как мальчики справляют малую нужду?…
— А где это Ашот и Мариша?
Вольник, не убирая шляпы, пожал плечами:
— Гуляют.
Ну, дело-то молодое. Если не умаялись за день, почему бы и нет? Ночной холод выбил из Дана весь сон. Самому, что ли, пройтись? Так ведь не получится самому — Равиль обязательно следом увяжется, а вольнику хорошенько выспаться надо, а то ещё вырубится на ходу… Дан смотрел на костёр, возле которого Ашот, притоптывая и дуя в ладони, заигрывал с белгородскими девицами. При этом он демонстративно игнорировал Маришу, которая тусовалась там же. На фоне её оранжевого плаща прочие молодки в латанных пуховиках выглядели серо. Что там Ашот говорил насчёт женственных форм? Ничего он не понимает в красоте. Гибкая фигурка, смоляные волосы — Мариша как раз во вкусе Дана…
Он сам не понял, как его сморило.
Проснулся, когда джип подбросило на ухабе особенно сильно. Никифор и Карен давили храпака, а Мариша о чём-то вполголоса ругалась с Ашотом. Тот вроде записал на свой счёт очередную — никак не первую, что вы! — победу над женским полом.
— …хлопнешь её по попке, а к затылку волна доходит! Вот это женщина! А как кряхтела! На заднем сиденье!
— Это просто сиденье сломалось и скрипело под весом двух свиных туш.
— Да уж не твой суповой набор, который ветром сдувает!
Дан вновь заснул и очнулся в следующий раз, когда совсем рассвело.
Погода не задалась. Небо хмуро нависало над шоссе, уходящим в бесконечность Территорий, давно не подвластных людям.
Многие белгородцы активно дымили табаком-самосадом. В том числе женщины. Опускали стёкла машин (там, где стёкла были, а не заменяли их решётки кроватей или сетки, прикрытые, чтоб не дуло, одеялами) и аккуратно сбивали пепел на дорогу. Аккуратно — потому что иначе рискуешь просыпать табак или уронить угли в утеплённый теми же одеялами салон. Сгореть заживо — приятного мало. Особенно — если недавно выбрался из пылающего города.
Ближе к полудню слева от дороги показалось большое стадо зомбооленей. Молодые зомбаки внешне ничем не отличались от свободных собратьев, а вот матёрые твари издалека привлекали взор здоровенными коронами рогов. Но и те, и другие были злобными монстрами, люто ненавидящими людей. Проигнорировать колонну машин зомбаки просто не могли! Дрогнула земля под их копытами, когда они понеслись к каравану.
Белгородцы, а вместе с ними и «Хаммер», ускорились на сколько это было возможно, но всё ж полста километров в час — это предел для старых машин на шоссе, два десятка лет не знавшего ремонта. Как ни старайся, а сильно не разгонишься, времена «Формулы-1» давно в прошлом.
От каравана отделился оранжевый мусоровоз «КАМАЗ» и встал, развернувшись поперёк дороги. Давно уже в эту машину никто не загружал бытовые отходы, «КАМАЗ» сам превращал живую плоть в мусор — благодаря АГС-17 «Пламя», автоматическому гранатомёту, установленного на крыше грузовика, в специальной башенке — сетчатом куполе, защищающем стрелка и второго номера от зомбоптиц.
Гранатомёт затрясся, как припадочный. Земля вперемешку с осколками и кусками оленьих туш вздыбилась посреди стада. Но это не остановило прущую на людей биомассу, переполненную норадреналином. Гормон ярости в носителей — при встрече с людьми! — слизни закачивали просто-таки неимоверными дозами. Ещё одна граната покалечила и убила с десяток зомбаков. И ещё, и ещё… В конце концов, когда от стада осталось меньше половины, у паразитов сработал инстинкт если не самосохранения, то сохранения носителей — копытные ведь ещё пригодятся. Зверьё рассредоточилось, делая дальнейший огонь из миномёта малоэффективным, и отказалось от нападения на караван.
Показательное избиение зомбаков Данилу очень впечатлило. Нечто подобное он наблюдал полтора года назад, когда проходил практику на Стене, и ни с того, ни с сего на город попёрли зомбаки, много зверья и «обезьян», и тогда заработали пушки, сделанные на заводе Малышева, и это было мощно, это заставило Дана поверить, что человек — царь природы. Просто царя временно отстранили от занимаемой должности, но всё ещё можно исправить, раз есть пушки.
Так ведь то была Стена, а тут — лишь караван посреди Территорий…
Минут через двадцать после того, как мусоровоз предотвратил атаку оленей, «шкода», что плелась впереди, резко остановилась. Как ночью! Равиль вдавил тормоз. На его месте любой другой уже сказал бы пару ласковых, но вольника ничто не могло вывести из себя.
— Опять, что ли, жрать будут? — сказано было бесцветно, как бы между прочим.
Экипаж «Хаммера» на ходу перекусил солониной и сухарями, запив скромный завтрак водой. Точно так же неприхотливо планировалось отобедать чуть позже. Зачем время тратить на остановки?
Равиль распахнул дверцу:
— Эй, чего стоим?!
Из «шкоды октавии», со стороны водительского сидения, высунулась небритая морщинистая рожа:
— Так у головной машины проблемы в движке, чинить нужно. Ещё раньше нужно было, а я ж говорил, а щас шо уже, уже поздно, уже дымит…
Белгородец собирался ещё что-то рассказать, но Равиль захлопнул дверцу.
А небритый оказался мужчиной негордым — сам подошёл к джипу. Одет он был в спортивные штаны с лампасами и серую горнолыжную куртку, на которой ещё различался логотип «The North Face». Жестом он попросил опустить стекло. Мол, командир, на пару слов.
Чуть помедлив, Равиль согласился на беседу.
— А чё вы сидите-то в тачке? Если головная машина задымила, это надолго. Бабы обед варить будут. Старшой наш вчера говорил: по сто капель на брата выделит из общака в честь героев, в вашу, значит, честь… — Мужик замолчал и, развернувшись, чуть ли не бегом рванул к толпе сородичей. Сообразил, видать, что пока он с чужаками лясы точит, его сто капель запросто оприходует кто-нибудь более
