ним.
Немного погодя появился Чэнь Цзинцзи. В бледно-голубой креповой шапке и фиолетовом сатиновом халате, обутый в высокие черные сапоги на белой подошве, Цзинцзи поклоном приветствовал собравшихся и сел рядом с женой.
После нескольких чарок Юэнян, Цзяоэр и Симэнь Старшая опять взялись за шашки, а Сюээ и Юйлоу поднялись наверх полюбоваться садом. Только Цзиньлянь с белым круглым веером гонялась за бабочками у насыпной горы на берегу пруда. Во время этого развлечения к ней и подкрался Цзинцзи.
— Не так вы ловите, сударыня, — обратился он к Цзиньлянь. — Дайте я вам поймаю. Ведь у бабочки нет постоянства: мечется она то вверх, то вниз до полного изнеможения.
Цзиньлянь обернулась и, бросив на Цзинцзи лукавый взгляд, забранилась:
— Ишь разбойник какой отчаянный! Ты, я вижу, жизнью совсем не дорожишь.
Цзинцзи расплылся в улыбке, а потом, бросившись к Цзиньлянь, заключил ее в объятия и поцеловал. Она тотчас же оттолкнула его, даже не подозревая, что за ними из терема любования цветами наблюдала Юйлоу.
— Поди-ка сюда, сестрица, — окликнула она Цзиньлянь. — Мне с тобой поговорить надо.
Цзиньлянь оставила зятя и ушла в терем.
Так вышло, что бабочек им поймать не пришлось, зато успел уж шмель коснуться уст цветка, и путь открылся к порханью ласточек и щебетанью иволг.
Да,
После ухода Цзиньлянь Цзинцзи молча побрел восвояси. Невесело, уныло было у него на душе и, чтобы развеять тоску, он сочинил романс на мотив «Срываю ветку корицы»:
Но оставим пока пирующих в саду, а расскажем о Симэнь Цине.
После загородного угощения покинул он поместье судебного надзирателя Ся и по пути домой попал в Южную аллею. В свое время он исходил все эти аллеи и переулки вдоль и поперек и знал всех тамошних вышибал. Раньше, при Сунах, их звали вышибалами, а нынче называют попросту — мошенники-лоботрясы. Подвязались среди них и двое жуликов — Лу Хуа, по кличке Змея в траве, и Чжан Шэн Загнанная Крыса, не расстававшиеся ни с каким дерьмом. Им нередко перепадало от Симэня. И вот, когда он подъехал к ним верхом, они играли на деньги, но едва заметив своего благодетеля, тут же опустились перед ним на колени.
— Из каких это краев, ваша милость, в такой поздний час?
— За городом на пиру был, — объяснял Симэнь. — Судебный надзиратель господин Ся рождение справлял. Есть у меня к вам дельце. Сослужите мне службу?
— Какой может быть разговор! — перебили его прохвосты. — Сколько вы нам добра делали, ваша милость! Только прикажите: за вас в огонь и в воду. Тысячу смертей безропотно примем!
— В таком случае завтра ко мне загляните. Потолкуем.
— К чему же до завтра откладывать! Скажите, сударь, что у вас за дело.
Симэнь шепотом рассказал им о женитьбе Цзян Чжушаня на Ли Пинъэр.
— Одного хочу, — продолжал он громко, — чтобы вы отплатили ему за меня. — Симэнь откинул полу халата и достал из мошны лянов пять серебра мелочью. — Это вам на вино, а обделаете все как следует, еще награжу.
— Мало ли вы нам добра делали! — отказывался от протянутого серебра Лу Хуа. — Я-то думал, вы заставите нас в Восточный океан погрузиться, рога сизого дракона достать или на Западную Гору взобраться, клыки бешеного тигра добыть, тогда бы мы еще померекали, а то, подумаешь, дело какое! Проще простого! И серебро я принять никак не могу, сударь.
— Не возьмешь, тогда я и просить тебя не буду.
Симэнь велел Дайаню забрать деньги и, пришпорив коня, поехал дальше, но его удержал Чжан Шэн.
— Не знаешь ты, Лу Хуа, нрава господского, — сказал он. — Раз деньги не берешь, от дела, выходит, отказываешься.
Они взяли серебро и упали на колени, отвешивая Симэню земные поклоны.
— Поезжайте-ка вы себе преспокойно домой. А мы обещаем вам, ваша милость, не пройдет и двух дней, как вы будете от удовольствия хлопать в ладоши и хохотать до упаду, — заверили они Симэня, а Чжан Шэн добавил:
— А не могли бы вы, ваша светлость, порекомендовать меня в уголовное управление? Устроиться бы мне в услужение к его превосходительству господину Ся. О большем я и мечтать не смею.
— Само собой, могу, — пообещал Симэнь. — Это проще простого сделать.
Послушай, дорогой читатель! Впоследствии Симэнь Цин и в самом деле рекомендовал Чжан Шэна на службу в уголовное управление, и тот стал приближенным начальника гарнизона, но это случилось потом, оттого рассказывать пока не будем.
Раздобыв серебра, вышибалы снова пошли играть на деньги, а Симэнь поскакал домой.
Когда он въезжал в ворота, день клонился к концу. Едва заслышав хозяина, Юэнян и остальные жены удалились в задние покои. Осталась только Цзиньлянь. Но Симэнь в задние покои не пошел, а направился прямо в сад.
— Что ты тут без меня делаешь, а? — спросил он Цзиньлянь, когда та прибирала беседку.
— Мы со Старшей госпожой в саду гуляли, — отвечала она, улыбаясь. — Не думала, что ты так рано вернешься.
— Господин Ся был так любезен, устроил пир в поместье. Было четыре певицы, четверо слуг и всего пять приглашенных. А дорога дальняя, вот я и поспешил пораньше.
