Цзиньлянь просмотрела свиток с начала до конца и, не желая с ним расстаться, передала Чуньмэй:

— Спрячь ко мне в сундук, — наказала она. — Будем вести игру по этим картинкам.

— Подержи их пока у себя, а потом вернем хозяйке, — сказал Симэнь. — Она ими очень дорожит. Я принес только тебе показать.

— Зачем же чужие вещи ко мне приносить? Я у нее ничего не просила, но если мне принесли, я возвращать не намерена.

— Ты не просила, но я взял показать тебе, — объяснял Симэнь. — И хватит шутить, притворщица.

Симэнь хотел вырвать у нее свиток.

— Попробуй отними. Сейчас в клочья разорву. Тогда никому не достанется.

— Ну что с тобой поделаешь! Посмотри как следует, а потом ей вернем. Тогда она еще диковинку пришлет. Попрошу у нее.

— И кто это тебя, дитя мое, так хитрить научил? Вот принесешь, тогда и свиток получишь.

Они еще какое-то время упрашивали друг друга, а вечером Цзиньлянь умастила ложе благовониями, накрыла одеялом с мандариновой уточкой, поставила серебряный светильник, приоделась и свершила омовение. Потом они с Симэнем развернули свиток и резвились, как птицы.

Послушай, дорогой читатель! Испокон веков слышим мы о колдунах и демонах. Вот и Цзиньлянь. Вскоре после заклинаний слепца Лю ее ждали большие перемены: Симэнь сменил гнев на милость, неприязнь на любовь и больше ни в чем ей не перечил.

Да,

Если хотите знать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Так вот, прихворнула однажды У Юэнян, и ее навестила невестка, жена ее брата У Кая. Юэнян оставила ее погостить. Они сидели в спальне, когда туда неожиданно явился Дайань со свернутым ковром в руках.

— Хозяин идет, — объявил он.

Гостья поспешила к Цзяоэр. Вошел Симэнь и, сняв одежду, опустился в кресло. Сяоюй подала чай, но он отказался.

— Так рано кончился пир? — спросила Юэнян чем-то удрученного мужа.

— Сегодня очередь Чан Шицзе, а у него и собраться негде. Пригласил за город поехать, в Улиюань, в монастырь Вечного блаженства, а тут брат Хуа, оказывается, зазвал Ин Боцзюэ к певице Чжэн Айсян. Ну, мы впятером к ней и отправились. Пир шел горой. Вдруг входят служащие из управы и, ни слова не говоря, забирают Хуа Цзысюя. Мы так перепугались! Я к Гуйцзе ушел. Там и отсиживался. А когда послал узнать, в чем дело, оказалось — братья Цзысюя возбудили дело о разделе наследства. Вот из столичного управления в Кайфэне и выдали ордер на арест Цзысюя. Тут только мы пришли в себя и отбыли восвояси.

— Этого и следовало ожидать! — заметила Юэнян. — Ты же дом бросил, целыми днями слоняешься с бездельниками как неприкаянный, вот и нарвался на неприятность. А не опомнишься, мало — изобьют, как барана на убой погонят. Тебе певица слово скажет, ты и уши развесил. Сойди с опасной дорожки, послушай добрый совет законной жены. Да, слово близкого ты мимо ушей пропускаешь, а постороннего — как священному канону внимаешь.

— Да меня никакой храбрец тронуть не посмеет, — засмеялся Симэнь, — Будь он хоть семи пядей во лбу.

— Ты только дома герой, а беда постучится, и язык отнимется.

Появился Дайань.

— Госпожа Хуа слугу прислала, — объявил он. — Просит хозяина зайти.

Ни слова не говоря, Симэнь со всех ног бросился к соседке.

— Смотри, сплетни бы не пошли, — предупредила Юэнян.

— Да мы ж соседи! Надо узнать, в чем дело.

Симэнь вошел в дом Цзысюя. Пинъэр велела Тяньфу проводить гостя к себе в задние покои.