Так вот. Кончилась двенадцатая луна, и повеяло весной. Пришел Новый год.[357] Симэнь Цин уехал на праздничный пир. У Юэнян была в гостях у старшей невестки У. В полдень Юйлоу и Цзиньлянь пришли к Пинъэр поиграть в шашки.

— На что бы нам сыграть? — спрашивала Юйлоу.

— Давайте сыграем три партии, — предложила Цзиньлянь. — Проигравшая дает пять цяней на угощение. На три цяня чжэцзянского вина покупает, на два — свиную голову, а Хуэйлянь сварить велим. Она, говорят, по этой части мастерица, на вязанке соломы разваривает.

— А как же без Старшей? — выразила сомнение Юйлоу.

— А в чем дело! Выделим ей долю и все, — ответила Цзиньлянь.

Расставили шашки. После трех партий проигравшей оказалась Пинъэр. Цзиньлянь велела Сючунь позвать Лайсина. Ему дали пять цяней и послали купить кувшин чжэцзянского вина и свиную голову с ножками.

— Отнеси на кухню и отдай Хуэйлянь, — наказала Цзиньлянь. — Скажи, чтоб быстрей сварила и принесла матушке Третьей. Мы туда пойдем.

— Пусть она лучше сюда принесет, сестрица, — посоветовала Юйлоу. — Нас там Цзяоэр с Сюээ могут увидеть. Тогда и их звать придется.

Цзиньлянь согласилась.

Вскоре Лайсин принес кувшин на кухню. Хуэйлянь и Юйсяо сидели на террасе и выбирали из тыквы семечки.

— Хуэйлянь! — крикнул Лайсин. — Матушка Пятая и матушка Третья к тебе с просьбой обращаются. Мне вот велели голову свиную с ножками купить, а тебе сварить и к матушке Шестой отнести.

— Некогда мне, — отвечала Хуэйлянь. — Я матушке туфли шью. Пускай кто-нибудь другой сварит. Только и знают меня просить.

— Хочешь вари, хочешь нет, дело твое. Я тебе покупки передал, а у меня свои дела есть, — сказал Лайсин и горделиво вышел из кухни.

— Ты уж брось пока эти семечки да ступай вари, — посоветовала Юйсяо. — Знаешь, у матушки Пятой язык какой! Такого шуму наделает.

— Откуда матушка знает, что я свиные головы умею варить, а? — засмеялась Хуэйлянь. — С чего это она меня заставляет?

С этими словами Хуэйлянь пошла на кухню. Она поскребла как следует свиную голову, потом ножки, вымыла их в чугунке и положила в печь всего одно длинное полено. Потом добавила в чашку с соусом немного аниса и других пряностей, помешала, залила им содержимое тагана и плотно прикрыла крышкой.

Не прошло и полстражи, как от нежного разваренного мяса отделилась кожа. Кушанье было готово и пахло так, что слюнки текли. Хуэйлянь выложила кушанье на большое блюдо, поставила его вместе с блюдечками имбиря и чеснока в квадратный короб и велела слуге отнести к Ли Пинъэр. Затем она подогрела вино.

Юйлоу разделила кушанье на равные доли, отложила одну на блюдо, налила кувшинчик вина и наказала служанке отнести в покои Юэнян.

Женщины наполнили чарки и только принялись за еду, как появилась сияющая Хуэйлянь.

— Как вам понравилось мое приготовление? — спросила она.

— Вот матушка Третья только что расхваливала, — сказала Цзиньлянь. — Умело, говорит, приготовлено. Смотри, как разварила.

— Правда, одной вязанкой соломы обошлась? — спросила Пинъэр.

— Откровенно говоря, и вязанки не ушло, — отвечала Хуэйлянь. — А то переварилась бы.

Юйлоу позвала Сючунь:

— Принеси-ка большую чарку для своей сестрицы.

Пинъэр велела Сючунь налить вина, а сама положила в тарелку свинины.

— Попробуй свое кушанье, — говорила она, подавая тарелку Хуэйлянь.

— Пожалуй, солоновато вышло. Соусу многовато влила. В другой раз буду знать, как вам нравится, — сказала Хуэйлянь и, отвесив три земных поклона, встала у края стола, присоединившись к пирующим.

Под вечер вернулась Юэнян. После приветствий Сяоюй стала угощать ее свининой.

— Это мы тут в шашки играли, — объяснила, улыбаясь, Юйлоу. — Сестрица Ли свиную голову нам проиграла, вот мы и оставили вам, сестрица.

— Когда только она проигрывает, это не совсем справедливо, — заметила Юэнян. — Я так полагаю: в эти праздничные дни почему бы каждой не устроить по очереди угощение? Барышню Юй пригласим, веселее будет. Лучше, по-моему, обойтись без азарта и не вводить в расходы одних за счет других. Как вы считаете?

— Вы правы, сестра, — поддержали все.

— Завтра пятый день нового года, — продолжала Юэнян. — Я угощаю первой и велю позвать барышню Юй.

Ли Цзяоэр должна была угощать шестого, Юйлоу — седьмого, а Цзиньлянь — восьмого.

— Мне повезло, — заявила Цзиньлянь. — У меня как раз день рождения подойдет. Одним выстрелом двух зайцев убью.

Спросили Сунь Сюээ, но она промолчала.

— Оставьте вы ее, — сказала Юэнян. — Нечего ее приглашать! Девятого пусть сестрица Ли угощает.

— Нет, девятого у сестрицы Пань день рождения, — заметила Юйлоу. — Матушка Пань и тетушка У, верно, придут.

— Тогда сестрица Ли десятого устроит, — согласилась Юэнян.

На том и порешили, но об этом хватит.

Пятого Симэнь был в гостях у соседа. На угощение к Юэнян были приглашены все жены. Пела барышня Юй. Пир продолжался целый день. На другой день угощала Ли Цзяоэр, за ней Юйлоу и Цзиньлянь, но об этом рассказывать подробно нет надобности.

Прошел и день рождения Цзиньлянь, поздравить которую приходили матушка Пань и невестка У.

Настал десятый день нового года. Угощение устраивала Пинъэр. Она велела Сючунь пригласить Сюээ, и той пришлось ходить за ней дважды. Сюээ согласилась прийти, но не шла.

— Я ж говорила, она не придет, — сказала Юйлоу. — Зачем ты ее насильно зовешь, сестрица? Ведь она кому-то сказала: у вас, мол, деньги, вам можно и пиры по очереди закатывать. А уж нашему брату, босоногим, нечего, говорит, под ослиными копытами мешаться. Вот она какие речи заводит. Ладно мы — так у нее и старшая сестра в ослицы попала.

— Ну, что вы все на нее внимание обращаете? — возмущалась Юэнян. — Это же баба неотесанная, дура набитая. Не понимаю, зачем ее вообще приглашать.

Попировали в покоях Пинъэр. Барышня Юй пением и музыкой услаждала собравшихся, а было их вместе с тетушкой У и дочерью Симэня восемь человек. Симэнь Цина в этот день не было дома.

— Если хозяин придет и распорядится накрыть на стол, подай ему в мои покои, — наказала Юэнян служанке Юйсяо.

После обеда прибыл Симэнь, Юйсяо помогла ему раздеться.

— А где хозяйка? — спросил он.

— Все у матушки Шестой пируют, — отвечала служанка. — Там тетушка У и матушка Пань.

— Какое у них вино? — спросил Симэнь.

— Цзиньхуа.[358]

— У меня есть жасминная настойка. Дядя Ин к Новому году поднес, — сказал Симэнь и распорядился открыть жбан. — Хороша! Им как раз подойдет, — сказал он, попробовав настойку, и велел Юйсяо и Сяоюй отнести жбан к Пинъэр.

Между тем Хуэйлянь наливала чарки и суетилась у стола. Когда она завидела служанок и бросилась к ним за жбаном, Юйсяо подмигнула ей и ущипнула за руку. Хуэйлянь сразу смекнула в чем дело.

— Кто тебе велел вино приносить? — спросила Юэнян.