— Без металла? Как вы думаете, из чего мы делаем свои машины?

Наступила пауза, в которую вновь вмешался Пирени.

— Все это не имеет никакого отношения к делу. Терминус не планета, а научное основание, готовящее великую энциклопедию. Великий космос, неужели у вас нет ни малейшего уважения к науке?

— Энциклопедии не выигрывают войн.

Родрик нахмурил брови.

— Что ж, если ваш мир совершенно непродуктивен… он ведь не заселен. Вы можете платить землей.

— Что вы имеете в виду? — спросил Пирени.

— Ваш мир практически пуст и незаселенные земли, вероятно, плодородные. На Анакреоне много дворян, которые с удовольствием прибавят земли к своим поместьям.

— Вы не имеете права предлагать нам…

— Нет никакой необходимости так волноваться, доктор Пирени. На всех хватит. Если дело пойдет, как надо, и вы нам поможете, мы возможно сделаем так, что лично вы ничего не потеряете. Титулы ведь можно заслужить, а потом можно дарить. Думаю, вы меня понимаете?

— Благодарю, — сердито фыркнул Пирени. Затем небрежно спросил:

— Сможет ли Анакреон предоставить нам достаточное количество плутония для нашей атомной электростанции. У нас осталось запасов всего на несколько лет.

Пирени захлебнулся вздохом и на несколько минут настала мертвая тишина. Когда Родрик заговорил, его голос заметно отличался от прежнего.

— У вас есть атомная энергия?

— Конечно. Что в этом такого? Мне кажется, атомную энергию открыли пятьдесят тысяч лет назад. Только нам трудновато доставать плутоний.

— Да, да, конечно.

Посол запнулся и неловко добавил:

— Итак, господа, мы продолжим обсуждение этого вопроса завтра. А сейчас вы извините меня…

Пирени поглядел ему вслед и процедил сквозь плотно сжатые губы:

— Этот тупой самоуверенный осел! Этот…

— И вовсе нет, — вмешался Хардин. — Обычный продукт своей цивилизации. Он понимает только одно: «У меня есть пистолет, а у вас его нет».

Пирени резко повернулся к нему.

— А вы? С какой стати вы заговорили с ним обо всех этих военных базах и пошлинах? Вы что, с ума сошли?

— Нет. Я просто дал ему выговориться. Заметьте, он наконец-то высказал нам истинные намерения Анакреона — разделить Терминус на земельные поместья. И, конечно, я не собираюсь допустить этого.

— Вы не собираетесь. Вы не допустите. А кто вы такой? И можно вас спросить, с какой стати вы разболтали об энергостанции? Ведь одно упоминание об атомной энергии сделает нас мишенью для военных.

— Да, военной мишенью, — усмехнулся Хардин, — от которой надо держаться подальше. Разве вам не очевидно, почему я завел разговор на эту тему? Он только подтвердил то очень сильное подозрение, которое у меня возникло.

— Какое?

— Что на Анакреоне не существует больше атомной энергии. Если бы это было не так, он бы сразу понял, что плутоний, кроме как в седую старину, больше не употребляется на атомных энергостанциях. А из этого следует, что экономика всей остальной периферии тоже базируется не на атомной энергии. По крайней мере, на Смирно, иначе им бы не удалось выиграть войну. Интересно, не так ли?

— Чушь! — Пирени раздраженно отвернулся и вышел. А Хардин вдруг улыбнулся.

Он выкинул сигарету и взглянул на небо.

— Обратно к нефти, углю, вот как? — прошептал он и глубоко задумался.

Когда Хардин отрицал, что является владельцем «Терминус-Сити Джорнэл», он был прав только с технической стороны. Он всегда стоял во главе движения, которое хотел создать на планете автономный муниципалитет — он был избран первым мэром города, поэтому было и неудивительно, что хотя на его имя и не было записано ни одной акции газеты, он фактически контролировал шестьдесят процентов контрольного пакета, благодаря другим методам.

Такие методы были.

Соответственно, когда Хардин предложил Пирени, что он тоже будет участвовать в заседаниях Комитета, было отнюдь не совпадением, что газета тоже начала такую же кампанию. И был проведен первый массовый митинг за всю историю Основания, на котором народ потребовал, чтобы в «национальном» правительстве присутствовали представители города.

И, в конце концов, Пирени сдался, сделав хорошую мину при плохой игре.

Хардин, сидя на самом конце стола, вяло думал, почему все ученые такие плохие администраторы.

Может это происходит потому, что все они были привычны к точным фактам и непривычны к гибким людям.

Как бы то ни было, слева от него сидели Томас Саат и Джордж Фара, справа — Лэндин Краст и Ят Фулхам, а председательствовал Пирени. Он, конечно, знал всех, но по случаю сегодняшнего заседания выглядели они нарядно.

Хардин полудремал, когда происходили неизбежные формальности, и встрепенулся только тогда, когда Пирени начал свою речь, отхлебнув для начала глоток воды.

— Я рад сообщить Комитету, что после прошлого нашего заседания я получил известие, что через две недели к нам прибудет канцлер Империи лорд Дорвин. Теперь уже можно гарантировать, что наши отношения с Анакреоном будут улажены к нашему общему удовлетворению, как только Император будет информирован о происходящем.

Он улыбнулся и обратился к Хардину.

— Эти сведения были переданы мной в газету.

Хардин чертыхнулся про себя. Было совершенно очевидно, что желание Пирени высказать эти сведения перед Хардином и было одной из причин, по которой ему разрешили присутствовать на этом заседании Комитета.

Он просто ответил:

— Отложим туманные выражения в сторону. Что вы ожидаете от лорда Дорвина? Что он может сделать?

Ответил Томас Саат. У него была дурная привычка обращаться к человеку, говоря о нем в третьем лице, в особенности, когда у него было дурное настроение.

— Вполне очевидно, — заметил он, — что мэр Хардин просто профессиональный циник. Он даже с трудом понимает, что Император вряд ли позволит посягнуть на свою собственность.

— Почему? И что он сделает в случае такого посягательства?

Раздался недовольный шумок.

— Вы нарушаете порядок заседания, — сказал Пирени, и, подумав, добавил: — а кроме того делаете почти изменнические утверждения.

— Это весь ваш ответ?

— Да! Если вам нечего больше сказать.

— С чего вы это взяли? Мне бы хотелось задать один вопрос. Кроме этого дипломатического хода —