- При чем тут гильзы? Знамена, шифровальщиков, документы, машины нашли?

- Этого нет. Машины со всей начинкой немцы угнали. Наверно, хвастанут перед своим начальством. Знамена и все остальное - неплохие трофеи. А может, еще проще: махнули прямо к американцам. А что? На 'студерах' очень удобно сдаваться. Свою машину американцы запросто пропустят в свой тыл. Удобно.

- Зачем немцам эти трофеи? Все равно же им капут!

- Пойми! С такими трофеями американцы их с дорогой душой примут. Еще и денег отстегнут. Как ни дружи с американцами, а большевиков они не полюбят. А наша дивизия, кажется, здорово влипла со знаменами. Объясни, почему ваше знамя попало к нам?

- Да сам генерал еще до Курской Дуги приказал Феде сдать наше знамя на хранение в дивизию. Мы ведь часто 'залетали'. Считалось, что штаб дивизии

- самое надежное место. Еще и комендантский взвод охраняет! Вышло

по-дурацки: командантский взвод сам 'залетел'. Перед Победой! Нарочно не

придумаешь! Что же теперь?

- Не переживай и не суетись. Хочешь Героем стать? Чтоб девушки любили?

- Да мало ли чего хочу. Допустим, хочу.

- А ты не хоти! Голову сохрани. Полезней. Сиди и жди, чего прикажут. Не

нашего ума дело. Не боись! Начальство само решит, как надо. Оно далеко глядит.

- Ладно. Тебе родители давно писали? Как там, в нашем городишке?

- Мне пишут, что город сильно разрушен. Жить трудно. Старики ноют.

- А мои временно живут в Конотопе. Пошлю им карточку. Сняли случайно первого мая в Остраве.

- Ты деловой, оказывается, устроился. Покажи... Мутновато, но сойдет. Тебя видно.

- Я и тебе подарю. На память. Не встретимся, так вспомнишь, может быть. Я послюнил химический карандаш и вывел: 'Другу Аркадию на память о войне. 6-го мая 1945 г. Фридек - Водяница'.

- А что с твоим взводом, Аркадий? Где твои разведчики?

- Какие разведчики? Придурки штабные! Собрали на скорую руку. Слава Богу, сбагрил их и вернулся к полковнику. Не люблю командовать людьми. Не по мне это.

% % %

Возвратившийся из санбата Зайков рассказал, что Мухамбет, наверно, выживет. Главное, чтобы какие-то земляные микробы не попали в рану. А Катанина не довезли

- умер в дороге. Сначала что-то бормотал, кого-то звал, потом вскрикнул и сразу умер.

Больше всех мне жалко Катунина. Человек сдержанный, серьезный, молчаливый, он в последние дни заметно повеселел. Заговорил о демобилизации 'стариков', о тоске по дому, о своих повзрослевших девочках и об их матери, которая моложе его на 12 лет. Он, видимо, умирал в сознании и очень страдал не только от боли, но и от крушения всех своих надежд, от вопиющей несправедливости судьбы.

% % %

В 17-00 нас, офицеров дивизиона, собрали в классной комнате сельской школы. Генерал, похоже, не терял надежду отыскать знамена. Стоя за учительским столом, он ставил нам новую задачу:

- Агентурные данные и разведка местности подтвердили, что именно здесь были захвачены знамена. Наши люди храбро защищались и погибли. Штабные машины угнаны и находятся в лесу западнее села Лисовице.

На лежащей перед ним карте он обвел красным карандашом лесной участок, показал нам и продолжил:

- Мы должны срочно закончить начатую операцию по спасению знамен. Кузнецов! Истребители перекроют дороги и просеки в этом районе, а разведчики скрытно окружат поляну, где стоят наши машины. Задача - уничтожить противника и собрать все, что имеется в машинах: знамена или их остатки, документы, личные вещи, оружие. Все, что осталось. Даже пепел. Все это очень важно.

Замполит не удержался, его, видимо, распирало от избытка красивых слов:

- Разрешите, товарищ генерал, два слова. Под нашими славными знаменами мы прошли все эту Великую Отечественную войну. Родина не простит нам потери гвардейских знамен. Повторяю: найдете знамена или остатки - Родина по достоинству оценит вашу храбрость и ваши святые жертвы! Успеха вам!

Генерал выглядел очень усталым, подавленным, не то что утром. Тогда он казался более молодым и энергичным. Он обвел нас тяжелым, потухшим взглядом и закончил:

- Полная готовность - в 18-00. Сверьте часы: сейчас 17-35.

Мы вышли во двор школы. Я вынул из своей сумки найденную еще в Польше ученическую карту Центральной Европы. Что же получается? От Германии почти ничего не осталось. Гитлер давно застрелился, а война никак не закончится! До каких пор?

Было уже совсем темно, когда мы, не зажигая фар, подъехали к лесной опушке в указанном нам районе. Договорились о пароле и отзыве, оставили машины под охраной водителей и углубились по просеке в глубь леса. Разведчики ушли влево, с ними - чех-проводник. А мы свернули вправо, на узкую лесную дорогу- Почти час шли, никуда не сворачивая. В просвете над деревьями виднелись звезды, а в лесу было совсем темно. Изредка похрустывал под ногами валежник, и тогда комбат шипел: 'Ш-ш, медведи!'

Наконец отыскали нужное место: пересечение дороги с просекой. Дмитриев

с шестью солдатами остался, а я с двумя прошел немного вперед. Мы залегли в кустах у дороги - устроили засаду.

Задача у нас простая. Если появится машина или мотоцикл: обстрелять,

задержать, обыскать, а если - пешие: подпустить, задержать, обыскать. Будут сопротивляться - применить оружие! Чтобы мышь не проскочила! Нас

предупредили: немцы, возможно, попытаются вынести знамена на себе.

Никак не могу понять, для чего им нужно, рискуя жизнью, выносить эти

знамена?

Мы лежим. В верхушках деревьев шуршит ветер. Убаюкивает. Страшно хочется спать, а курить нельзя - мы в засаде! Прислушиваюсь, всматриваюсь...

Время стоит на месте. Глаза начинают слипаться... А вдруг я найду знамя? Стану Героем Советского Союза! Вот я замечу крадущихся немцев. Мы окружим их: 'Хэндэ хох!' Они стреляют, мы тоже. Они промахнулись, а мы уложили всех, кроме одного. У него-то на животе и оказались наши знамена. При задержании меня ранило в левую руку. Легко. Это хорошо, красиво, потому что без ранения серьезное дело обойтись, конечно, не может. Главное задание командования выполнено! Знамена найдены, спасены, и дивизия спасена от позора! Генерал обнимает меня: 'Молодец, лейтенант! Выручил дивизию и всю Красную Армию! Как твоя фамилия? Да, вспомнил, я же тебя на Одерском плацдарме хвалил! Ну-ка, Макухин, пиши наградной лист! Сейчас же, срочно! И отправляй в Москву. А Золотую Звезду мы еще обмоем!' 'Служу Советскому Союзу!' - отвечаю я, как положено. Все вокруг улыбаются, похлопывают по спине. Откуда-то появляется наш фельдшер Женя: 'Лейтенант, ты же ранен! Давай перевяжу!'...

Я клюю носом и вздрагиваю. Левая рука упирается в острый сучок. Темно. В первое мгновение не могу сообразить, где я. Вижу - солдат Набиуллин прислонился к дереву, уронил автомат на землю и спит, склонив голову на грудь. Подползаю, прикрываю ему рот рукой и трясу:

- У-у, разгильдяй, спишь! Смотри! Ш-ша.

Тишина. Луна уж пересекла просеку и скрылась между деревьями.

Лежащий в нескольких метрах от меня Смалец наверняка спит. Черт с ним, пусть. Опять вслушиваюсь и всматриваюсь в темноту... Вдруг - оглушительный крик:

- Эй, лейтенант! Где вы? Идите сюда! - голос Воловика.

- Чего кричишь? Что случилось?

- Приказано возвращаться.

Уже три часа ночи. На мой вопрос: 'Нашли?' Дмитриев вяло машет рукой: 'Не знаю!'

На опушке нас ждет в своем 'виллисе' майор. За его спиной, как всегда, -Женя. Разведчики уже уехали. Что они обнаружили, никто не знает.

% % %

Раннее утро 7-го мая наш дивизион встретил на берегу реки Опава, восточнее города Оломоуц. Мы остановились перед взорванным отступающими немцами мостом. Саперы торопливо готовят нам переправу: