По дорожному атласу, в котором расстояния измерялись в сантиметрах, все выглядело достаточно просто.
– Сколько миль нам придется проехать? – спросила Фрэн.
Гарольд взял линейку, измерил расстояние и сверился с масштабной шкалой.
– Ты не поверишь, – сказал он угрюмо.
– Что такое? Сто миль?
– Больше трехсот.
– О Боже, – сказала Фрэнни. – Это разрушает мои представления о мире. Я где-то читала, что большинство штатов Новой Англии можно обойти за один день.
– Это просто такой трюк, – сказал Гарольд ученым тоном. – Действительно,
– Откуда ты все это знаешь? – спросила она удивленно.
– Книга рекордов Гиннеса, – сказал он пренебрежительно. – Собственно говоря, я подумывал о велосипедах. Или… не знаю… мотороллерах, что ли.
– Гарольд, – сказала она проникновенно, – ты гений.
Гарольд кашлянул и покраснел. Он снова выглядел польщенным.
– Завтра утром мы можем на велосипедах доехать до Уэллса. Там есть фирменный магазин фирмы «Хонда»… Ты умеешь водить «Хонду», Фрэн?
– Я смогу научиться, если какое-то время мы поедем помедленнее.
– О, я думаю, было бы очень неблагоразумно ехать быстро, – сказал Гарольд очень серьезно. – Никогда не знаешь, в какой момент завернешь за поворот и наткнешься там на три разбитых машины, перегородивших дорогу.
– Но мы и не будем спешить, так ведь? Но зачем нужно ждать до завтра? Почему бы не поехать сегодня?
– Ну, сейчас уже пошел третий час, – сказал он. – Дальше Уэллса мы не доедем, а нам ведь нужно еще экипироваться. Это будет легче сделать здесь, в Оганквите, так как тут мы знаем, где что найти. Кроме того, нам понадобится оружие.
Странно. Как только он произнес это слово, она сразу же подумала о ребенке.
– Зачем нам оружие?
Он посмотрел на нее мгновение, а потом опустил глаза. Краска заливала его шею.
– Потому что больше нет полиции и судов, а ты – женщина, к тому же – хорошенькая, и некоторые люди… некоторые мужчины… могут… повести себя не по-джентльменски. Вот зачем.
Кожа его стала почти пурпурной.
Он говорит об изнасиловании, – подумала она. –
– Хорошо, – сказала она. – Оружие. Но все равно мы можем добраться до Уэллса уже сегодня.
– У меня здесь есть еще одно дело, – сказал Гарольд.
Под крышей амбара Мозеса Ричардсона было ужасно жарко. Струйки пота стекали по ее телу, когда они добрались до сеновала, а когда они взобрались по шаткой лесенке на крышу, струйки превратились в реку, от которой потемнела ее блузка.
– Ты думаешь, это необходимо, Гарольд?
– Я не знаю. – Он нес ведро белой краски и здоровую кисть. – Но амбар видно с шоссе № 1, а по нему могут проехать люди.
– Но ты ведь можешь упасть и сломать себе шею. – От жары у нее разболелась голова, и Кока-Кола тошнотворно плескалась у нее в животе.
– Я не упаду, – сказал Гарольд нервно. Он взглянул на нее. – Фрэн, ты выглядишь больной.
– Это от жары, – пробормотала она.
– Ради Бога, спускайся вниз. Полежи под деревом. И посмотри на муху, которая бросит вызов смерти на отвесном десятиградусном скате крыши амбара Мозеса Ричардсона.
– Не шути. Я по-прежнему думаю, что это глупая и опасная затея.
– Возможно, но я буду чувствовать себя спокойнее, если сделаю это.
Она привстала на цыпочках и легко поцеловала его в губы.
– Будь осторожен, – сказала она и быстро сбежала вниз, так что Кока-Кола заплескалась у нее в животе. Быстро, но не настолько, чтобы не успеть заметить, как в глазах у него появилось удивленное, счастливое выражение. Еще быстрее она спустилась с сеновала, так как чувствовала, что сейчас ее вырвет. Она-то знала, что дело в Кока-Коле, жаре и ребенке, но что подумает Гарольд, если услышит? Поэтому-то она и торопилась выбраться поскорее из амбара, чтобы он не услышал. И она успела. Как раз.
Гарольд спустился без четверти четыре. Теперь кожа его была ярко-красной, а руки забрызгались белой краской. Пока он работал, Фрэн дремала под вязом во дворе Ричардсона, в любой момент готовая проснуться, услышав треск дранок и отчаянный крик бедного толстого Гарольда, падающего с высоты девяноста футов навстречу жесткой земле. Но он так и не раздался – слава Богу, и теперь Гарольд стоял гордо перед ней – зеленые ноги, белые руки и красные плечи.
– Зачем ты принес назад краску? – спросила она с любопытством.
– Я не хотел оставлять ее там. Это могло бы привести к самовозгоранию, и наша надпись пропала бы.
Вдвоем они посмотрели на крышу хлева. Свежая краска ярко сияла на фоне тускло-зеленой дранки:
УЕХАЛИ В СТОВИНГТОН
В ЦЕНТР ПО ИЗУЧЕНИЮ ЧУМЫ
ПО ШОССЕ № 1 ДО УЭЛЛСА
ПО МЕСТНОМУ ШОССЕ № 95 ДО ПОРТЛЕНДА
ПО ШОССЕ № 302 ДО БАРРА
ПО МЕСТНОМУ ШОССЕ № 89 ДО СТОВИНГТОНА.
ВЫЕХАЛИ ИЗ ОГАНКВИТА 2 ИЮЛЯ 1990 ГОДА
ГАРОЛЬД ЭМЕРИ ЛАУДЕР
ФРЭНСИС ГОЛДСМИТ
– Я не знал твоего второго имени, – сказал Гарольд извиняющимся тоном.
– Все в порядке, – сказала Фрэнни, по-прежнему глядя на надпись. Первая строчка была написана прямо под чердачным оконцем, а последняя – ее имя – прямо над дождевым желобом. – Как ты умудрился написать последнюю строчку? – спросила она.
– Это было нетрудно, – сказал он застенчиво. – Пришлось немного поболтать ногами, вот и все.
– Ой, Гарольд. Ну почему ты не мог поставить только свою подпись?
– Потому что мы с тобой в одной упряжке, – сказал он и посмотрел на нее с некоторым опасением. – Так ведь?
– Конечно, да… до тех пор, пока ты не свернешь себе шею. Голоден?
Он просиял.
– Голоден, как медведь.
– Тогда пошли поедим. И я помажу твою обгорелую кожу детским кремом. Тебе надо надеть рубашку, Гарольд. Ты сегодня ночью не заснешь.
