именно минуту в мою голову пришла первая мысль или вернее воспоминание: «Их должно быть больше. Людей, которые тогда, два года назад укрылись в храме, было человек девяносто. Цирк-зоопарк, и куда же подевались все остальные?».

Я медленно опустил луч на пол. Там обнаружилось еще с пол дюжины трупов. Все обезглавленные, с переломанными или противоестественно вывернутыми конечностями.

— Эти сорвались.

Стоящий рядом майор милиции поддел мою руку с фонарем с таким расчетом, чтобы осветить пространство над распластанными на полу телами. Нестеров нашел что искал. Из темноты показались веревки с пустыми петлями на концах.

— Шеи не выдержали, — пояснил майор. — На одной коже ведь держались. Все остальное сгнило поди.

— Высохло, — поправил я Анатолия.

— Высохло? — в голосе Нестерова послышался интерес криминалиста.

— Полагаю тут «суховей» погостил, — предвидя вопрос напарника, я пояснил: — Аномалия такая. Температура воздуха вдруг резко возрастает. Не знаю уж до скольки, но больше трехсот по Цельсию, это точно. Но самое удивительное, что пламени при этом не возникает, хоть бумагу в него сунь, хоть бензином плесни. Бумага потемнеет и ломкой станет, а бензин испарится. Вот такое черти что этот «суховей».

— Поэтому церковь снаружи черная? — догадался милиционер.

— Должно быть поэтому, — я кинул.

— Тогда нам повезло, — буркнул Нестеров. — Не прожарься тут все как следует… Ох и духан бы стоял! Почти четыре десятка трупов, это тебе не шутка.

— Больше, Толя. Тут должно быть намного больше, чем четыре десятка.

— А сколько? — Нестеров стал пристально вглядываться в темноту.

— К сотне дело шло… кажется…

Я не увидел реакции Анатолия потому, как двинулся вглубь храма. На полу валялось множество разнообразных предметов: полуистлевшие тряпки, бывшие когда-то одеждой, ржавые консервные банки, скукожившиеся детские игрушки, расплавленные и растоптанные восковые свечи, кирпичи, рваные обуглившиеся пакеты со шпаклевкой и цементом. Храм восстанавливали после десятилетий запустения, этим и объяснялось наличие лесов, инструмента и штабелей со стройматериалами. Однако даже строительные работы не могли объяснить всего того бардака, что творился вокруг. Погром, сущий погром! В церкви произошла либо отчаянная потасовка, либо коллективное помешательство. Хотя не исключено, что первое являлось следствием второго.

Безумие?! Эта мысль промелькнула в мозгу как вспышка молнии. Конечно же безумие, всеобщая религиозная истерия. Только оно и могло толкнуть людей на коллективное самоубийство. Ведь можно было открыть дверь и попробовать уйти. Да, шансов пройти через Проклятые мало, очень мало, но, цирк- зоопарк, они все-таки были. Это все же лучше, чем лезть в петлю.

— Максим, а ну, посвети, — откуда-то слева донесся голос Нестерова. Он-то и отвлек, выдернул из тягостных раздумий.

— Ты же, как я понял, и без света видишь, — я направился к Анатолию.

— Вижу, — признался тот. — Но детали ускользают. Да и привычней с светом.

Подойдя к майору, я увидел, что тот стоит на краю какой-то черной дыры в полу. Странная дыра. Ни раскоп, ни трещина, а именно дыра, колодец, который словно прожгли, проплавили в толще земли одной гигантской раскаленной иглой.

— В диаметре около метра, — оценил размер шахты милиционер. — Человек вполне пройдет.

— Пройдет? — я не удержался от удивленного возгласа. — Куда пройдет?

— Туда, — Нестеров ткнул стволом автомата в глубину колодца. — А то куда же еще, по-твоему, могли подеваться полсотни человек?

— Но зачем, почему?

Вместо ответа Нестеров подошел к краю черного жерла и заглянул внутрь.

— Завалено тут.

— Завалено? А ну дай поглядеть, — я посветил фонарем вниз.

Луч скользнул по гладким, словно оплавленным стенкам, и на глубине метров так десять натолкнулся на острые края больших валунов. Складывалось впечатление, что там, внизу, произошел мощный взрыв, который и вызвал обрушение.

— Максим, теперь свети сюда, — Анатолий не позволил мне долго разглядывать результат катаклизма.

— Куда сюда? — я выдернул луч из каменного колодца.

— Края, мне нужно осмотреть края.

Я хотел сказать, что мы слишком долго копаемся, что нас поджимает время, но вместо этого послушно осветил бетонный пол около дыры.

Пожилой милиционер с кряхтением присел на корточки и пригляделся к довольно похабно залито бетонной стяжке. Затем он рукой стал аккуратно сметать пыль и кусочки битой штукатурки, осыпавшейся с потолка. В результате этих археологических раскопок на полу явственно проступили темные, почти черные полосы.

— Что это? Краска? — я присел рядом.

— Сейчас увидим, — майор положил автомат рядом, стал на колени и, набрав полную грудь тошнотворного, пропитанного смертью воздуха, дунул. От заклубившейся пыли я закашлялся и тут же замахал рукой, стараясь хоть немного разогнать проклятое едкое облако. — Смотри, — Нестеров будто не замечал пыли.

Я постарался быть достойным своего напарника, и пытаясь не реагировать на серую взвесь, поглядел на пол. На шершавом как наждак цементе были отчетливо видны пять параллельных черных линий. Начинались они где-то за полметра от колодца и тянулись до самого его края. Нестеров несколько секунд задумчиво глядел на эту странную зебру, а затем пальцем потер одну из линий. Она довольно легко размазалась.

— Сажа, — милиционер поднес испачканный палец к свету.

— Ну и что это значит?

— Сейчас это сажа, а раньше, до того как здесь побывал «суховей»…

— Думаешь, кровь, — я понял, куда клонит Анатолий.

— Кто-то очень упирался, когда его тащили вниз, — не заботясь о чистоте своей ладони, майор стер сажу со всех пяти линий. Сразу стало видно, что на месте каждой из них пролегает небольшая царапина. — Настолько упирался, что не пожалел своих рук.

Мне тут же представилась картина: оторванные человеческие ногти, стертые до костей пальцы. Какой-то несчастный безуспешно пытается удержаться, зацепиться за гладкий цементный пол. Он извивается, делает все, чтобы совладать с чудовищной силой, влекущей его в адскую бездну. От этого видения меня передернуло.

— Полагаешь, это были какие-то звери? — я покосился на милиционера.

— Крови почти нет, — Анатолий оглядел весь расчищенный от пыли участок. — Только эти следы. Значит, людей волокли вниз живыми и практически невредимыми.

— Похоже, — мне пришлось согласиться. — Если бы хищники протащили здесь полсотни растерзанных трупов, тут бы все тонуло в крови.

— А кроме того, зверью все равно кого жрать, что живых, что мертвых. Они бы и этих не оставили… — показывая кого именно он имеет в виду, майор кивнул в сторону болтающихся на веревках тел.

— Значит не звери, — подытожил я. — Тогда кто?

— Черт его разберет, — угрюмо буркнул милиционер. — Но только те, кто после этого уцелел, сами в петлю полезли. Видать лучше смерть, чем туда… — Анатолий красноречиво ткнул пальцем вглубь черного колодца.

— Не вяжется как то, — я отрицательно покачал головой. — Самоубийцы ведь в ад попадают, об этом даже такие безбожники как мы с тобой знают. А эти верующие все как один. Так что не могли они сами себя…