увещевания не поддавалась.

– Нет! Баста! Снимаемся, а там будь что будет!

– Кто же вас снимет?

– А сами!

– Вот и погрузитесь всей сменой в трюм!

– Да хоть в трюм, да без следов этих светящихся!

– Может, они радиоактивные!? Мне яйца дороги пока…

– Ну, мужики, – вздохнул бугор, – делайте, как знаете. А я тут остаюсь. За вас, трусов, работать буду!

Зеки, вполголоса переговариваясь, прошли мимо опешившего Кулина и тот остался наедине с Волжанином.

– Нет, ты слышал? – Шатун, потрясая кулаками, заметался по каптерке. – Вся смена в отказ! Конец света!

– Слышал. – Николай присел, и уставился в пол.

– Не понимаю! – Бесновался бригадир. – Ничего не понимаю! Раньше что было? Стуки, там, непонятные, стоны. Кто их в этом грохоте слышал? Так нет, надо было следы оставить! Нет, ты скажи, на фига это этим призракам надо? Или, в натуре, скоро здесь все провалится к ебеням?!

– Провалится. – Сказал Кулин, все еще находясь под впечатлением воспоминаний.

– Что? Что ты сказал? – Волжанин застыл посреди помещения.

– Я сказал, что скоро здесь все провалится. – Со вздохом ответил Николай.

– И ты туда же!.. – Махнул рукой Михаил. – Может, хоть ты объяснишь мне, что тут творится?

– Я и сам не знаю… – Медленно проговорил Куль. – Но носится что-то такое в воздухе. Стрем непонятный. Да ты и сам, наверняка, все это чуешь.

– Ох, чует мое сердце, разморозят воры зону! – Воскликнул бугор и с размаху сел на взвизгнувший стул.

– С чего ты взял? – Удивился бесконвойник. – Вроде, повода никакого нет…

– Нет повода? – закачал головой Шатун. – А трупаки каждый день? А призраки в жилке? Ворам-то по хрену из-за чего бучу затевать. Это они всегда в выигрыше, а мужик – внакладе!

– Наверное, ты прав… – Задумчиво проронил Куль.

– Ха, наверное! – Передразнил Волжанин. – Точно тебе говорю. Раз пошли такие дела – жди бунта!

– Да, и семейник мой… – Николай вовремя сообразил, что слишком расслабился и едва не выболтал совершенно, на самом деле, постороннему человеку, о выкидухе, – …тоже что-то такое говорил. – Закончил фразу бесконвойник. – Ладно, погнал я, пока твои гаврики шухер на вахте не устроили.

– Ага. – Кивнул Шатун.

Николай, спрятав пакет с деловьем, направился было к выходу с промзоны, но вовремя вспомнил, что завтра воскресенье, нерабочий для бесконвойников день. Оглядевшись, Кулин зашагал в противоположном направлении. Рядом со складом у него был тайник, который, за время работы в седьмом отряде, не раз выручал Николая. Курок оказался пуст и бесконвойник, забросив туда пакет, задвинул стальную плиту, присыпал валявшимися в изобилии вокруг стружками, и лишь после этого пошел сниматься.

Около будки уже стояла небольшая толпа. Кулин просочился мимо мужиков и буквально нос к носу столкнулся с капитаном Князевым, начальником промышленной зоны.

– Еще один бесконвойник! – Всплеснул руками капитан. – Для вас промзона что, медом намазана?

– Да я, Николай Терентьевич, сполоснуться заходил. – Куль показал целлофановый мешочек с постиранными носками и трусами.

– Чего ты мне всякую дрянь под нос тычешь!? – Возмутился Князев. – Проваливай отсюда. Ишь, чистюля выискался!

Несмотря на недвусмысленный приказ вышестоящего по званию, прапорщик Рупь все же обшмонал Николая и, убедившись, что ничего запрещенного зек с собой не тащит, кивнул нарядчику:

– Вычеркивай. – И добавил уже шепотом, – Уговор не забыл?

Бесконвойник несколько раз кивнул и чуть ли не бегом пустился в отряд. После вечерней проверки пришла пора второго ужина с неизменным чаепитием и перетиранием подробностей ушедшего дня. Семихвалов был понур. Его даже не растормошила история про радиоактивные следы привидения в ремонтном цехе.

– Все хуже и хуже. – Только и проронил Петр на этот рассказ Кулина.

– Что?

– Да все. – Неопределенно вздохнул семейник. – Пойдем спать.

Согласившись, Куль отправился на боковую. Но, то ли от слишком крепкого чая, то ли от излишней усталости после тренировки, сон никак не приходил.

Николай, лежа с закрытыми глазами, ворочался с боку на бок, до тех пор, пока не увидел пробивающийся под веки зеленоватый свет.

Он открыл глаза. В проходе стоял призрак. Уже знакомая по вчерашней ночи, женщина, облаченная в полупрозрачную хламиду. Она поманила бесконвойника пальцем, и Николай, медленно встав, как