– Не знаем… – Послышалось с разных сторон.

– Я в дальняк загляну, – предложил Синяк и направился к туалету, – Может, ему от нашего появления днище пробило!

Хохоча над собственной шуткой, прапорщик зашел в сортир и оттуда, спустя мгновение, раздался громкий рык:

– Черпак, топай сюда!

– Нашли… – Пробежал по нарам тихий шепот.

Спустя минуту Черпак и Синяк появились вновь, уже волоча под руки потерявшего сознание Филонова. Штаны зека были спущены, но он еще оставался в трусах, видно насильники не успели начать свое черное дело.

Филонов застонал и, дернувшись в руках прапоров, выплюнул струю почти черной крови.

– Э, – Покачал головой Черпак, – Да его в больничку надо.

– Кто его так? – Сурово спросил Синяк.

Зеки подавленно молчали.

– Ну, зычки, шифруйтесь, блин! – Черпак погрозил этапникам кулаком. – Сейчас тут кум будет, и кто-то из вас, мудил, пойдет на раскрутку!

– Мы все тут повязаны! – Налим, едва прапорщики унесли блюющего кровью Филонова, вскочил на табуретку и замахал руками. – Если кто закозлит и расколется – все на него валить будут! А никто не скажет – и все чисты! Может, он сам упал так неудачно…

Этапники кивали, соглашаясь.

Николай вновь лег, с трудом сдерживая желание подойти и разбить этому подленькому трусливому Налиму лоснящуюся самодовольством харю. Поймав себя на этой агрессивной мысли, Кулин несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, попытавшись успокоиться и вновь войти в состояние полнейшего безразличия. Весь срок, который он провел в тюрьме, Николай свято придерживался этого, установленного им самим для себя, правила. Почему же сейчас, он с трудом смог сдержать порыв набить морду, и этим хоть как-то восстановить справедливость?

Размышления Куля прервал истошный вопль:

– Этап! Встать!

В сопровождении красного запыхавшегося Сиволапова пришел уже знакомый Николаю майор, начальник оперативной части. Он встал в проходе между кроватями и скомандовал:

– Этап, в одну шеренгу становись!

Зеки нехотя вышли из промежутков между шконками и составили относительно прямую линию.

Последовал очередной приказ:

– Согнуть руки в локтях, ладонями вниз!

Этапники подчинились. Кум быстро прошел по ряду, разглядывая костяшки кулаков. На мгновение он остановился напротив Николая, взглянул тому в лицо.

– А, осужденный Кулин! – Лакшин по-домашнему улыбнулся. – Что скажешь? Ничего?

Куль только и смог, что кивнуть.

– Что ж, другого я от тебя и не ожидал, – вздохнул майор. – А вы, граждане преступники, что мне можете поведать?

Все насуплено смотрели в пол и затравленно дышали.

– Хочу вам сказать, граждане осужденные, что побои, которые кое-кто из вас причинил осужденному Филонову, уголовным кодексом квалифицируются как нанесение тяжких телесных повреждений. Делайте соответствующие выводы.

Кум дал зекам несколько минут на произведение умственной работы, после чего продолжил:

– Я-то все равно узнаю, кто это сделал. Из вас самих кто-нибудь, да стукнет. Так что, жду чистосердечного признания, смягчающего, как вы знаете, вину…

– И увеличивающего срок… – Невольно добавил Налим. Майор пригвоздил этапника взглядом к шконке, но от комментариев воздержался.

– Что, нет добровольцев?.. Последний раз спрашиваю. – Предупредил кум.

Ответом было то же затянувшееся молчание.

– Ладно. Я вас предупреждал. – Лакшин развернулся и пошел прочь. У дверей он остановился и обронил, словно, невзначай:

– А те, кто бил этого парня, ждите сюрпризов!..

Едва кум удалился, в секцию влетел провожавший его Сиволапов:

– Вы чего это, рожи козлиные, творите?! – Заорал шнырь во всю глотку.

– Ты сам-то кто? – Нагло осклабился Налим. – Косяк нацепил, думаешь, на нормальных мужиков можешь наезжать?!

– Это кто тут нормальный мужик? – Сиволапов подскочил к Климу и чуть ли не боднул того лбом в нос. – Это ты, что ли, нормальный мужик, блатота недоделанная?