можно сказать, ем у себя. Кроме того, надо же хоть изредка инспектировать свою собственность.

Мы вместе вышли на улицу и сели в автомобиль.

— У вас хорошая машина, — заметил Хо, любовно поглаживая мягкую и гладкую кожу сиденья.

— Статус обязывает, — буркнул я. — Скажите лучше, Хо, вы слышали что-либо о Ди Гоюне?

— Слышал, конечно. Он глава школы «Небесного предела». Некогда обучался у нашего наставника.

— Что скажете о нем?

— Он большой мастер.

— А еще?

— А разве нужна другая характеристика?

— Не помешала бы. Что вы скажете о его школе «Небесного предела»?

— О школе или об учении?

— И о том, и о другом.

— Его учение отражает его понимание. А школа... Когда человек достиг мастерства, он может позволить себе играть в игры.

— В его игры вовлечены миллионы людей и огромные капиталы.

— Если Гоюн сумел привлечь их, то это лишь доказывает, что Гоюн большой мастер.

— Если он большой мастер, то зачем ему взваливать на себя такую ношу?

— Но ведь вы, господин Юсупов, насколько я понимаю, тоже управляете немалым капиталом и на вас работают тысячи людей.

— Мне это досталось по наследству, после гибели старшего брата. Может, вы мне и не поверите, но иногда я не понимаю, зачем тащу эту обузу. Для безбедной жизни лично мне достаточно нескольких тысяч рублей в месяц. Оборачивать для этого миллиарды вовсе не обязательно.

— Так бросьте предпринимательство, господин Юсупов.

— Может быть, и бросил бы. Но на предприятиях, принадлежащих Юсуповым, работают тысячи людей. Я отвечаю за них. Если я передам семейные дела в руки недобросовестных людей, то предам своих работников. Кроме того, я отвечаю перед семьей за ее имущество.

— Вы странный человек, господин Юсупов.

— Почему вы так считаете?

— Вы обладаете всем, о чем мечтает большинство людей, и тяготитесь этим.

— Может быть, я и странный. А может, просто хорошо знаю, с чем имею дело. Как бы то ни было, создавать подобную империю самостоятельно мне не пришло бы в голову.

— Но я только недавно видел сообщение о том, что вы купили новое предприятие.

— Это другое дело. Система, которая не развивается, — гибнет. Раз уж начал игру, будь любезен соблюдать ее правила. Но, ей-богу, когда я покидал дом досточтимого Ма, у меня были совсем иные планы.

— А чего вы хотели?

— Того, что, увы, не сбылось. А вот зачем Гоюн добровольно взвалил на себя огромную ответственность, если он мастер?

— Он из бедной семьи. Возможно, богатство и влияние тешат его самолюбие.

— Тогда я начинаю сомневаться, что он мастер.

Хо на минуту задумался.

— Нет, Гоюн мастер, — произнес он наконец. Автомобиль мягко притормозил у ресторана.

— Опять пикет, — фыркнул я, разглядывая молодых людей неряшливого вида с плакатами на тротуаре.

— Чего они хотят? — спросил Хо.

— Чтобы у всех всего было поровну, — ответил я. — Чтобы все одинаково жили.

— Но это же невозможно! — искренне удивился Хо.

— Я тоже так думаю, — усмехнулся я.

— Может, заедем с черного хода, ваша светлость? — спросил водитель.

— С какой стати князь Юсупов будет входить в собственный ресторан с черного хода? — отмахнулся я.

— Как скажете, ваша светлость.

Я сам открыл дверцу и вышел на тротуар. За мной последовал Хо.

— Смотрите, это же сам Юсупов! — пикетчики обступили нас. — Эй, князь, вы не находите аморальным, что обед в вашем ресторане стоит больше, чем месячная стипендия петербургского студента?

Я даже не смог разобрать, кто задал мне вопрос, юноша или девушка. Все они выглядели на одно лицо: молодые, длинноволосые, крикливые, в неопрятной джинсовой одежде. Сплошной унисекс и в тряпках, и в манерах. Никто из них не выдерживал моего прямого взгляда, но стоило мне отвернуться от какой-нибудь группы, в ней сразу поднимался безумный гвалт.

— Не нахожу, — холодно ответил я. — Высокое качество должно быть оплачено соответствующим образом.

— Князь, это социальная несправедливость — предлагать товар, недоступный большинству людей! — выкрикнул другой пикетчик. — Вы думали о простых людях, когда открывали этот ресторан?

— Думал. В этом ресторане работает много простых людей: официанты, повара, посудомойки, швейцары. Если я снижу класс заведения, многие из них потеряют работу, а остальным урежут зарплату. Вы этого хотите?

— С вашими капиталами вы могли бы обеспечить им достойные доходы.

— Милостивые государи, каждый работоспособный человек должен обеспечивать себя сам. Я создаю лишь рабочие места. Я действительно даю деньги на благотворительность: финансирую несколько вузов и школ и выплачиваю персональные стипендии наиболее одаренным студентам. Но, на мой взгляд, вы не относитесь к тем, кто нуждается во вспомоществовании. Если вам требуются средства, обратитесь в кадровое агентство моей корпорации. Я уверен, что вам подберут работу в соответствии с вашей квалификацией.

— Вы готовы платить нам столько, чтобы мы каждый день могли обедать в «Максиме», как вы?

— Я не обедаю в «Максиме» каждый день. Кроме того, ни один предприниматель не в состоянии платить своим сотрудникам больше тех сумм, которые те зарабатывают своим трудом. Впрочем, если ваши способности высоки, я уверен, что вы заработаете достаточно.

— А может, стоит поделиться награбленным, князь?

— Если вы имеете основания утверждать, что я повинен в хищениях и грабежах, вы можете подать на меня в суд. Если у вас таких оснований нет, прошу вас быть аккуратнее в выражениях, чтобы вас не привлекли к ответственности за клевету.

— Капитализм — это система ограбления бедных богатыми, не так ли, князь?

— Приношу извинения, но я не готов вести сейчас общественно-политические дискуссии. Милостивые государи и государыни, позвольте нам пройти в ресторан.

Я двинулся ко входу, и собравшиеся расступились.

— А вы подонок, князь! — крикнул кто-то.

Я не обратил внимания. Подобные эпизоды случались неоднократно, хотя еще ни разу пикетчики не были настроены столь агрессивно.

Внезапно возникшее чувство опасности заставило меня пригнуться, и тут же мимо моей головы со свистом пролетела полупустая пивная бутылка.

— Бей! — взвизгнул кто-то сбоку.

Я повернулся к надвигающемуся на меня противнику, но Хо опередил меня, свалив нападающего мощным ударом. Я почувствовал, что сзади ко мне кто-то приближается, и встретил его боковым ударом ноги. Что-то мелькнуло слева от меня, и я не глядя ударил туда локтем. Остальные пикетчики, испугавшись такого отпора, побросали плакаты и бросились врассыпную.