Мне шестьдесят. И вот она — младенец. К ней в колыбели жмется дифтерит, И сверстников моих и современниц Кружок последний на нее глядит. Поднять ее, зажать ее в ладони, От старости холодные, как лед: Быть может, ужас, за душой в погоне, Как жар, хоть на полградуса спадет? Но нет: хрипит!.. Стою бессильным дедом: Как ей помочь? Как вдунуть воздух в грудь? А Черный Ветер, страшен и неведом, Уже летит в ней искорку задуть…

23. VII.1943

«В шаге легком и упругом…»

В шаге легком и упругом По сухому камню плит К жизни вызванная югом Снова молодость звенит. Мне опять легко и быстро, Метко, пристально, светло; Мне опять бряцанье систра Бронзы в голос налило. Синевой изюмной сизо По ущельям осиян, Древний кряж Паропамиза Стонет арфами парфян. Впрочем, нет; парфян не надо: Хорошо мне и без них Здесь, на стогнах Ашхабада, Разгрызать веселый стих. Жаркий полдень дунул мелом В каждый китель, в каждый дом: Люди в белом, город в белом, Только небо в голубом.

27. IX.1943. Ашхабад

ХУДОЖНИК

I Пылает уголь в чугунной печке, Прозрачно-розов, как пастила. Он вздернул штору; ее колечки Переблеснулись в глуби стекла. И свет, как мрамор, прекрасным кубом Встал неподвижно средь мастерской, И он склонился к помятым тюбам, Подняв палитру большой рукой. Наморщив брови, он рылся в тюбах, Он, как смарагды, ронял слова: «Сиенна», «умбра», и в жестах грубых Сквозила нежность, как синева. Потом неспешно в разлив ореха Лепил он кляксы из тюб цветных, Как самоцветы на грудь доспеха Чеканщик ставит, жалея их. II Ребристым золотом багеты облегли Даль невесомую сияющей земли И воздух бисерный, и зарева, и розы Закатной замшею затянутой березы. Червонным золотом на щеках залегли Червонно-круглые тяжелые нули, – И тяжелела кисть, чье молодое пламя Дымилось фосфором над лунными шелками. Песочным золотом ссыпался к мигу миг В пробирке Кроноса, и конусом возник, Могильным горбиком груз лет, ушедших даром, – Но грустным человек казался, а не старым. Янтарным золотом пшеницы и зерна Он птиц приманивал на зымзу у окна, И голуби, свистя, слетались и крылами Касались лба его, как он холста мазками. И было хорошо. Но стал вдруг людным дом, И был таким три дня. И траурным пером Качнули лошади и потащили валко Серебряный рокайль и громозд катафалка. И зымза нищая звенела много дней
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату