А умрут они — их душам вовекиВыть от боли во тьме кромешной!Две недели глаз не смыкал я,Две недели ощупывал я тело,Две недели высматривал я врановИ вслушивался: не крадутся ли кошки?Ну и вижу: здоров я, как прежде,Тело чисто и нигде не пухнет,Кошек нету настолько, что мышиНа столе моем молитвенник съели!Значит, волхованье базилевсаПротив недругов его — бессильно;Значит, сам он Богу неугоден;Значит, будет доброе дело,Если кто-нибудь престол очиститОт убийцы этого и труса!XIАх, какою синевой прекраснойМармара веет на столицу!Утром золотыми пеленамиСолнце устилает мостовую,И София кажется воздушной, —Легче миндального печенья.На закате Олимп АзийскийОблачком золотым ликует;По ночам весенние созвездьяДразнят море золотистым пухом.Но не радуется народ ромэйскийСветлым дням и теплому ветру;Люди ходят пасмурны и хмуры,Клонят лица, смотрят исподлобья;Доброго слова не услышишьРадостной улыбки не увидишь,И на ипподроме то и делоЗакипают яростные драки.А в церквах не продохнуть от люда:Служат непрерывные молебны,Помощи ожидают от Бога,Ожидают защиты и заступы:Скоро-скоро поплывут галерыЗавоевывать Сирийский берег,Скоро-скоро по горам АрмейскимЗакарабкаются стратиоты;Поживятся морские рыбы,Отъедятся горные грифы, —Позаботился о них император;Зарыдают сироты и вдовы, —Императору какое дело?Лишь клубился бы его лабарумНа чужих, на отнятых землях!А сегодня взбудоражен город:На базаре шепчутся, не торгуют;В арсенале все молотобойцыПобросали свои кувалдыИ толпятся у остывших горнов;В банях банщиков не дозовешься;Мечутся наемные носилки;Обливаясь потом, скороходыБегают по виллам и киоскам;Из святой обители СтудитаВо святые скити ДиомидаЭстафеты перелетают;У дворца удвоена стража,Но туда, что ни час, все новыхПриводят египтян и халдеевИ каких-то евреек и цыганок.Слух идет, что базилевсу худо,Что на меч он как-то напоролся,Что его ужалила гадюка,Что ему на голову наделиВ бане шайку с кипятком кипучим,Что по изволению ГосподнюОн причастием подавился,Что его жабьей желчью окормили,Что ему дали выпить кровиДвухголового урода-ребенка,И от этого, черту на потеху,Забеременел он, точно баба,А родить ему, бедняге, нечем,Так что будет кесарево сеченье.И уже клонился день к закату,Как пошли глашатаи по столицеВозвещать, что святейший императорОт жестокой колики скончалсяИ что по его указанью,Утвержденный синклитом ромэйскимИ благословенный патриархом,Будет муж, благочестием известный,Подвизавшийся при храме Студита,Некий македонянин Василий,Что всего превыше почитаетМир всеобщий, внутренний и внешний.XII
