Как нежны, как надрывно милыИ этот пыльный аромат,И порыжелые чернилы,И росчерков округлый ряд.В сияньи Крымских побережий,В Михайловской тиши, — один, –Размашистые эти мрежиСплетал мой вечный властелин.Как выскажу? И слов мне мало:Здесь, где моя легла слеза,Его рука перебегалаИ медлили Его глаза.И эти влажные напевыНеистлеваемым зерномВздымают золотые севыНа поле выжженном моем.
1917
«Прибой на гравии прибрежном…»
Прибой на гравии прибрежномИ парус, полный ветерком,И трубка пенковая с нежнымБлагоуханным табаком.А сзади в переулках старыхГустеют сумерки. СтолыРасставлены на тротуарах.Вечерний чай. Цветов узлы.Черешен сладостные груды.Наколки кружевные дам.И мягкий перезвон посудыАккомпанирует словам.И так доступно измененьеДевятисот на восемьсот,Где жизнь застыла без движенья,И время дале не идет.И радостью волнует райской,Что впереди — свершенья летИ что фонтан БахчисарайскийЛишь будет в будущем воспет.
1917
ПОЭТАМ
Друзья! Мы — римляне. И скорби нет предела.В осеннем воздухе размывчиво паря,Над гордым форумом давно отпламенелаЗолоторжавая закатная заря.Друзья! Мы — римляне. Над форумом державнымВ осеннем воздухе густеет долгий мрак.Не флейты слышатся: со скрипом своенравнымТелеги тянутся, клубится вой собак.Друзья! Мы — римляне. Мы истекаем кровью.Владетели богатств, не оберегши их,К неумолимому идем средневековьюВ печалях осени, в томлениях ночных.Но будем — римляне! Коль миром обветшалымНам уготован путь по варварской земле,То мы труверами к суровым феодаламПойдем, Орфеев знак наметив на челе.Вливаясь в музыку, рычанье бури — немо.Какое торжество, друзья, нас озарит,Когда, отъяв перо от боевого шлема,Его разбойник-граф в чернила погрузит.Пусть ночь надвинулась. Пусть мчится вихрь пожара,К моим пророческим прислушайтесь словам:Друзья! Мы — римляне! И я приход РонсараВ движении веков предвозвещаю вам!