— Покурим? — предложил Плохиш, доставая откуда-то из-под стола косяк с марихуаной.

Мы пустили косяк по кругу. Комната наполнилась едким дымом. Храповицкий закашлялся.

— В общем, все довольно просто, — по-деловому начал он. — Ты мою Маринку знаешь?

Плохиш хмыкнул, показывая, что вопрос излишний, поскольку в городе нет человека, не знающего дам Храповицкого.

— Есть мужик, с которым у нее не то что-то было, не то не было, — туманно продолжал Храповицкий. — Я хочу это знать точно.

Плохиш задумался. Храповицкий впервые обращался к нему с просьбой, и он не хотел ударить в грязь лицом.

— Как выяснить? — спросил он озабоченно, отбросив обычное шутовство. — Проследить?

— Это уже делают, — нетерпеливо поморщился Храповицкий. — Я хочу его допросить лично. Вмешивать сюда свою охрану я считаю опасно. Лишние разговоры мне не нужны. Да и опыта в делах такого рода у охраны нет. Могут твои ребята его поймать и доставить сюда? Я приеду и поговорю с ним с глазу на глаз.

— Поймать и доставить — не вопрос, — осторожно отозвался Плохиш. — Дашь адрес, и они все сделают в лучшем виде. Как бы у тебя потом неприятностей не было. Представь, что потом он выломится в милицию. Кинет заяву, откроют дело. Пойдет кипеш. Похищение человека! Телесные повреждения. Ты же его не обнимать будешь, правильно я понимаю?

— А я маску надену! — ответил Храповицкий, довольный своей предусмотрительностью. — Какую омоновцы носят.

Мы с Плохишом быстро переглянулись. Ни он, ни я не ожидали столь мелодраматического предложения от рассудительного Храповицкого. Но по виду Плохиша было ясно, что спорить с Храповицким он не решится. Я вздохнул.

— Володя, это только в телевизионных сериалах маска делает человека неузнаваемым, — возразил я. — Он поймет, кто ты, даже если ты приклеишь усы и наденешь парик. Ты же будешь расспрашивать его о своей женщине!

Храповицкий посмотрел на Плохиша. Тот молчал. Храповицкий понял, что Плохиш тоже не считает идею с маской удачной.

— Ну а вы что предлагаете? — с досадой спросил он.

— Подождать еще пару недель, — сказал я. — Если они встречаются, во что я по-прежнему не верю, то они себя каким-нибудь образом выдадут.

— Поломать! — убежденно заявил Плохиш. — Башку пробить и отметелить, чтобы на месяц в больничку попал.

— А если он все-таки ни при чем? — снова возразил я.

— А какая разница? — удивился Плохиш. — Одним лохом больше, одним меньше! Я же не говорю, что его надо на «глушняк» ставить! Так, поломают слегка для профилактики.

— Как это, ни при чем? — возмутился Храповицкий. — Он звонил моей женщине. — Какое он имел на это право?!

— А почему у него нет такого права? — не уступал я.

— Да потому что он — другой, — раздраженно пожал плечами Храповицкий. — Он из другого мира. Природа не любит равенства!

— Чем же мы, по-твоему, от него отличаемся? — уперся я.

— Тем, что у нас больше бабок! — встрял Плохиш.

— Дело тут не только в деньгах, — наставительно возразил Храповицкий. — А в том, как мы их заработали. Мы достигли всего умом, талантом, напором. Теми качествами, которых у других нет! Значит, им нечего на нас равняться. Допустим, ты слабый человек. В этом нет ничего плохого. Только веди себя соответственно. Избегай опасных ситуаций. Но ведь ты захотел отнять что-то у сильного. Женщину, машину, бизнес, не важно. Ты хорошо подумал? Тогда — пожалуйста! Рискуй на здоровье. Но помни, что, в отличие от тебя, сильный просто так ничего не отдаст. Нарушил закон — неси наказание. Это дважды два. Вот адрес. — Он достал из кармана бумажку и протянул Плохишу. — Только перепиши своим почерком, при мне. Не люблю следов оставлять.

Плохиш тщательно переписал адрес печатными буквами.

— За пару недель управишься? — спросил его Храповицкий, разрывая бумажку и сжигая в пепельнице. — Пусть для начала попадет в больницу. Заодно увижу Маринкину реакцию. Интересно же!

— Вопросов нет, — ответил Плохиш твердо. Спорить с ними дальше не имело смысла. Мы вернулись к народу.

Через час, когда бутылки на столе сменились новыми, праздник начал входить в свою главную фазу. Храповицкий, посадив с двух сторон от себя миловидных худосочных блондинок, забавляясь, плел им небылицы.

— Девчонки, вам замазка не нужна? — приставал он. — Хорошая, между прочим, замазка! Нигде такой не найдете. И недорого.

— Какая замазка? — хихикая, спрашивали девушки.

— А вот полы шпатлевать! — объяснял Храповицкий, разводя руками. — Вы чем, к примеру, полы замазываете, перед тем как красить?

— Не знаем! — ответили они хором.

— Вот видите! — внушительно продолжал Храповицкий. — А вещь первой необходимости. Мы с Андрюхой с работы три ведра сперли. Мы ж с ним на стройке работаем. Малярами-штукатурами. Раньше-то мы на макаронной фабрике вкалывали. Сверлильщиками. В макаронах дырки сверлили. Электродрелью. Ювелирная, кстати, работа. Эх, вот были дни! Макароны воровали мешками! И сами, бывало, наедимся, и соседям продадим. А после Андрюху выгнали за пьянство, он в этом деле меры не знает. По нему видать. А я из солидарности ушел. Теперь вот на стройку устроились. Кирпич тащим, замазку. Гвозди попадаются. Но мало. Бетон тоже можем. А может, вам бетону надо?

— Нам лучше деньгами! — отвечали девушки.

Отлично зная, кем на самом деле работает Храповицкий, они вели себя подобострастно и по мере сил старались поддерживать разговор.

Плохиш тем временем занялся смотринами привезенных дам. Он, не спеша, вальяжно прохаживался вдоль стола, останавливаясь то возле одной, то рядом с другой, и задавал какие-нибудь скабрезные вопросы.

— Грудь своя или силикон? — подозрительно осведомлялся он. — Дай потрогать! А татуировки на заду есть? Как нет? Я страх татуировки люблю! Ну-ка, покажь!

Девушки повизгивали и отнекивались.

Вдруг он резко повернулся к одной из девиц, состроил страшную гримасу и протянул к ней руки, словно собираясь придушить.

Не очень испугавшись, та, на всякий случай, ойкнула. Плохиш быстро сунул ей палец в рот. Девушка онемела от неожиданности, но Плохиша, тем не менее, не укусила. Плохиш еще некоторое время подержал свой палец, потом вынул и аккуратно вытер о свою майку.

— Человек! — одобрительно заметил он о девушке. — Сосет правильно.

Пахом Пахомыч между тем хвастался перед Николашей недавно приобретенными часами.

— Красивая штука, — соглашался подвыпивший Николаша, крутя в руках часы. — Сколько ты, говоришь, за них отдал?

— Три тысячи баксов, — важно отвечал Пахом Пахомыч. — Считай, даром. Ребята из Польши привезли. Вообще-то они тридцать стоят. Или даже больше. Это же «Роллекс». Золотые с бриллиантами.

— Ворованные? — откликнулся Плохиш, прислушивавшийся к разговору. — Со жмура сняли?

— Зачем ворованные! — обиделся Пахом Пахомыч, топорща усы. — Кому-то деньги были нужны, он и