– Здесь холодно, – пробормотал он странным, неуверенным голосом.

Хлоя чуть пошевелилась, и его взгляд упал на то место, где полы рубашки чуть расходились. – Я…

Он осекся, сглотнул застрявший в горле ком и протянул ей сильную теплую руку, чтобы помочь подняться, стараясь, однако, сохранять безопасную дистанцию.

Видя, что Хлоя не пытается прикрыться, Томас стиснул зубы и застегнул верхнюю пуговицу рубашки. При этом он случайно коснулся кончиками пальцев ее теплой кожи, и оба вздрогнули. Томас замялся, очевидно, напрасно надеясь, что остальные пуговицы Хлоя застегнет сама, но потом вздохнул и принялся за работу. С каждой пуговицей губы его сжимались сильнее, а ноги Хлои все больше слабели.

Она пьянела от его прикосновений.

– Я провожу тебя в спальню.

Ладно! Значит, они думают о разном! С этим, пожалуй, можно справиться. Но после того, что было между ними, она не могла не думать о том, как прекрасно лежать в объятиях Томаса. Он стоял перед ней в одних джинсах, и Хлоя изо всех сил пыталась побороть желание дотронуться до него, провести рукой по мощной груди, плоскому животу, стиснуть его мускулистые руки, прислониться к плечу. Господи, как он прекрасен! Просто голова идет кругом. Несказанно прекрасен со своими…

– Пойдем, – нетерпеливо настаивал Томас и вдруг сжался под ее взглядом. Ширинка джинсов мгновенно оттопырилась. Хлоя почувствовала непреодолимое желание сунуть руку за пояс, и…

– Хлоя! Пожалуйста…

Хлоя подавила усмешку и позволила ему увести себя из комнаты. По крайней мере, он все еще хочет ее – трудно не заметить растущий ком в его джинсах. Ну уж нет! Пусть врет себе сколько хочет, но ее он не убедит, что равнодушен к ней!

– Наверх, – коротко повелел Томас, дожидаясь, пока она догонит его.

Наверх. Вероятнее всего, он устроит ее как можно дальше от своей спальни. Вряд ли можно осуждать Томаса. То, что произошло между ними, не каждый день случается. По крайней мере Хлоя надеялась на это. Но она понимала также, почему Томасу захотелось сбежать, – случившееся действительно может испугать. Но только не ее, Хлою. Она сейчас думает только о том, чтобы Томас обнял ее, прижал к себе. Чтобы снова овладел ею.

– Томас…

– Нет, – бросил он, поднимаясь по ступенькам. Хлоя недовольно скривила губы.

– Ты даже не дослушал меня!

На этот раз он остановился и устало прижал ладони к глазам.

– Ну, в чем дело?

– Ты уже привык к Гарольдине? Она тебе нравится?

Томас уронил руки и ошарашенно уставился на Хлою.

– Вот уж не думал, что ты спросишь именно об этом.

– Недаром мама считает меня немного непредсказуемой.

– Точно, – пробормотал Томас. – Кажется, это единственное, в чем мы с ней согласны.

– Ну?

– Что 'ну'?

– Гарольдина тебе нравится?

Томас покачал головой и отвел глаза.

– Эта чертова кошка в полном порядке.

– Я не об этом спрашивала.

– Гарольдина и я… пришли к взаимопониманию.

Хлоя улыбнулась, чувствуя, как ее заливают теплые волны любви и гордости. Можно лишь представить, чего стоило Томасу это признание. Он не из тех людей, кто легко дарит свои симпатии.

– Ты впервые назвал ее по имени, – восторженно прошептала Хлоя. – О, Томас!

– Только не распускай сопли, – с деланным презрением буркнул он, поспешно поднимаясь по лестнице. Но Хлою он не одурачил. Ничуть. – Я все-таки требую, чтобы ты отдала ее кому-нибудь.

– Ладно… – Вероятно, задача решена еще не до конца.

Томас остановился на верхней площадке.

– Сюда.

Он открыл дверь и встал на пороге. Хлоя вошла в прелестную уютную комнату с широкой кроватью и вопросительно взглянула на Томаса, безмолвно умоляя его сказать что-нибудь.

– Спокойной ночи, – мрачно пожелал он, и, прежде чем Хлоя успела моргнуть глазом, повернулся и исчез.

О, если он думает, что так легко отделался от нее, то ошибается. Его ждет сюрприз. Пусть она и влюбилась в него, но не лишилась мозгов!

Кроме того, у нее еще множество оставшихся без ответа вопросов, и при первом удобном случае Хлоя найдет способ вытянуть из него все секреты. К сожалению, она слишком хорошо понимает: Томас сделает все, лишь бы держаться от нее подальше, особенно теперь, когда она сумела расплавить его броню.

Наверное, он и должен так вести себя, чтобы защититься. Если бы Томас мог, то изгнал бы Хлою из сердца, из жизни и выбросил на улицу Гарольдину. Однако сначала он должен забыть, что их души соединились. Но он не сможет этого сделать – она это знает, чувствует.

А вдруг сможет? Тогда все пропало.

– Значит, отказываешься поговорить?

Томас дернулся, пролил кофе и, пробурчав что-то себе под нос, оперся о раковину.

– Ты всегда пугаешь по утрам ни в чем не повинных людей? Крадешься, как вор!

Бог мой, да она покраснела! Ничего не скажешь, для человека, проглотившего вчера целую бутылку шампанского, выглядит она чудесно!

– Ты у меня… первый. То есть, не совсем, конечно, но…

Томас, невольно забавляясь, молча выжидал, пока Хлоя искала нужное слово.

– О, не стесняйся, продолжай. Мне становится все интереснее.

Хлоя вспыхнула.

– Перестань, – пробормотала она, пытаясь скрыть смущение. – Я имела в виду, первый, с кем я провела ночь. По крайней мере, с окончания школы.

Томас, делая вид, что ее исповедь нисколько его не трогает, глотнул кофе и изрядно обжег язык.

– Хочешь сказать, что никогда не спала с мужчиной?

Он затаил дыхание, дожидаясь ответа, сам не понимая, почему пришел в такой восторг.

– Да, – прошептала она и с высоко поднятой головой подошла ближе, словно призывая посмеяться над ней. – Это правда. Я еще никогда не оставалась на ночь у мужчины. – Она была уже совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. – Собственно говоря, я и сегодняшнюю ночь не проспала в объятиях мужчины…

Эти глаза, думал Томас, осторожно отставляя кружку. Они сведут его в могилу.

– Хлоя…

– Нет, подожди. – Хлоя дрожащими пальцами дотронулась до его лица. – Ничего не говори…

Ее запах ударил в ноздри. Легкое касание опалило жаром. На ней по-прежнему его рубашка, из-под которой видны голые ноги. Волосы растрепаны, пуговицы опять расстегнуты, при каждом движении открываются совершенные изгибы тела и высокая грудь с изюминками сосков. Томас прикрыл глаза, борясь с неожиданным приступом тоски… по дому. Вот именно, тоски по настоящему, теплому, уютному и веселому дому. Он страстно хотел Хлою, но не мог, не смел ее получить. Это хуже любой пытки.

– Господи, мне ужасно жаль, Хлоя. Не знаю, что на меня нашло прошлой ночью.

Тонкие пальчики продолжали тихо гладить его щеку, ласкать, утешать, успокаивать.

– Томас, ты не представляешь, какое счастье видеть, что ты больше не шарахаешься от моих прикосновений.

Томас открыл глаза и, преисполненный решимости оттолкнуть Хлою, положил руки на ее бедра. Но, сам не понимая, что делает, прижал к себе и зарылся лицом в ее роскошные волосы.

– Мы не можем, Хлоя, – пробормотал он, притягивая ее ближе. Ощутить это восхитительное тело в