Она покорно шла рядом, но Томас ничуть не обманывался. Уж кого-кого, а Хлою покорной не назовешь.
– Ну, например, почему ты пытаешься добыть еще один заем?
– Ч-что?
Ее голова упала ему на плечо, а обмякшее тело повисло на руке Томаса. Истощив запас ругательств, он поднял Хлою и вынес в холодную темную ночь. Лифт! В этой развалине нужно установить лифт.
До машины он добрался слегка запыхавшись. Тут Хлоя сцепила руки у него на шее и едва заметно улыбнулась.
– И все-таки ты мой герой.
– На твоем месте я был на это не рассчитывал, – пробурчал он, швырнув Хлою на сиденье с такой силой, что она подскочила. Глаза ее мгновенно распахнулись и негодующе уставились на Томаса. Настала его очередь веселиться.
Хлоя осторожно поднесла руку к виску.
– Почему-то все кружится.
– Погоди еще, ты и представить себе не можешь, что будет утром! – съехидничал Томас, но тут же понял, что ему не до смеха. Впереди длинная тяжелая ночь…
Хлоя почтительно погладила кожу сиденья.
– Как же мне нравится эта машина!
Томас неловко поежился. Раньше «ягуар» был для него источником гордости, символом высокого положения, мерилом того, как высоко он вознесся. Теперь же он сам не понимал, чем привлекала его столь вызывающая роскошь, когда так много людей вокруг вынуждены ежедневно бороться за существование. Томас сам вышел из низов, где царила невообразимая нищета. Почему он позволил себе забыть о собственных корнях? Видя, как по-детски восхищается Хлоя машиной, за которую он не задумываясь отдал кучу денег, Томас почувствовал себя полным негодяем.
– Я так и не заплатила тебе за чистку машины, – прошептала Хлоя, обводя пальцем пятно, которое посадила в ту ночь, когда Томас подвозил ее и Гарольдину. – Прости, пожалуйста.
Черт бы ее побрал! Заставляет его чувствовать себя мелочным ничтожеством!
– Я же сказал, забудь об этом.
– Почему? Потому что мне не по карману оплатить счет?
– Потому что это неважно.
– С каких пор?
– Послушай… – Ну что ей сказать?! – Неважно, и все.
Хлоя недоуменно заморгала, но вдруг расплылась в широкой улыбке.
– Ты такой милый, когда злишься! Тебе никто об этом не говорил?
– Я не злюсь, – выдавил Томас сквозь зубы. – И уж определенно не 'милый'.
– Ладно, «милый» действительно не то слово. Неотразимый. Красивый. Совершенный…
– Да успокоишься ты?!
– И еще мрачный и страдающий. А за этим неумолимым жестоким фасадом скрывается…
– Замолчи же!
– Привлекательный мужчина. Перед которым не сможет устоять ни одна женщина. Этакий тип фатального киногероя. Я…
– Хлоя, – бесстрастно произнес Томас и устало потер лоб. – Немедленно заткнись! Хотя бы на три минуты.
– Почему на три?
Потому что мы как раз успеем доехать. И я уложу тебя в постель, а сам уберусь на другой конец дома, утешал себя Томас.
– У меня из-за тебя голова разболелась.
– А ведь ты даже не попробовал шампанского! Какая я жадина. Ничего тебе не оставила. Прости, не знала, что придешь, – ты ведь сказал, что больше не хочешь меня видеть.
– Я в жизни этого не говорил.
– Говорил!
Томас вздохнул. Жаль, он не знает молитв, иначе попросил бы Господа послать ему побольше терпения.
– Хлоя, ты ошибаешься.
Она с видом избалованного ребенка откинулась на сиденье.
– Ты велел мне держаться от тебя подальше.
– Для твоей же безопасности. –
– Безопасности? Какая чушь!
И снова эта нежная улыбка, от которой у Томаса что-то сжалось в груди. Кажется, у него все-таки есть сердце.
– Я не хочу и не буду держаться подальше. Потому что нужна тебе.
Томас засмеялся, не веря собственным ушам.
– Я нуждаюсь в тебе? Откуда ты это взяла, Худышка?
Хлоя загадочно усмехнулась:
– Кто, кроме меня, научит тебя наслаждаться жизнью? Смеяться, радоваться… любить.
У Томаса перехватило дыхание.
– Ты еще не протрезвела! Мне никто не нужен.
– Неужели?
– Ты можешь дать мне спокойно доехать до дома?
– Нет!
– Но почему? – Эти ее ухмылочки кого угодно доведут до точки!
– Потому что я от природы женщина склочная, никому от меня нет покоя. Если хочешь, назови это тяжелой наследственностью.
Томас уже в который раз безнадежно вздохнул и попытался сосредоточиться на дороге, продолжая твердить себе, что панический страх, завладевший им, просто игра его воображения. Хлоя не права. Совершенно не права. Он не нуждается ни в ком, кроме себя самого. И потом, скоро он исчезнет из этого города навсегда, проклинаемый его жителями и Хлоей. Она начнет новую жизнь, возможно, рядом с Конрадом.
При этой мысли ему стало не по себе. А Хлоя полулежала на сиденье с закрытыми глазами и делала вид, словно ей все на свете безразлично.
– Ты мне не нужна, – повторил он скорее себе, чем ей.
Молчание. Словно она его не слышит.
– Не обольщайся, Хлоя. Завтра все будет по-прежнему. И не пытайся увидеться со мной. Ясно?
Хлоя даже не приподняла ресницы. Томас, сам того не желая, жадно вглядывался в гриву разметавшихся волос, гладкую белоснежную кожу, невыносимо соблазнительное тело. Вглядывался, умирая от желания протянуть руку и хотя бы раз коснуться ее.
Нет! Он не имеет на это права, тем более, что обманул Хлою. Да, кажется, в Томасе Магуайре заговорила совесть. Но близость этой женщины хуже любой пытки. Он этого не вынесет…
– Хлоя.
– Ты так и не объяснил, куда меня везешь.
Она всмотрелась в темноту, поплотнее укуталась в пальто и вжалась в сиденье. Томасу пришлось выдержать ее пристальный взгляд.
– Ко мне домой.
– К тебе?
Голос ее чуть дрогнул.
Кажется, алкоголь начал выветриваться из маленькой воительницы, унося с собой и ее храбрость. Уголок, рта Томаса чуть дернулся.
– Да, – вкрадчиво промурлыкал он. – Разве ты не этого добивалась?
– Я… то есть…
