Две женщины так вцепились друг в друга, что четыре охранника с трудом растаскивали их в течение пяти минут. Обеих женщин направили в лазарет. Только поздно ночью Эрнестина возвратилась в камеру. Лола и Паулита пришли к ней на койку, чтобы утешить.

— У тебя все в порядке? — спросила Трейси.

— Чертовски в порядке, — ответила Эрнестина приглушенным голосом, и Трейси захотела узнать, насколько сильно она была побита.

— Я устроила ей такую выволочку, что теперь у нее возникла проблема. Сейчас эта чертова сиделка оставила тебя в покое. Но нет пути назад. Когда она закончит цепляться, она убьет тебя.

Они молча лежали в темноте. Наконец, Эрнестина сказала:

— Может, теперь как раз и настало время, когда нам стоит потолковать о той неудаче, что привела тебя сюда.

— Завтра тебе придется расстаться с нашей гувернанткой, — сообщил начальник Брэнинген своей жене.

Сью Эллен Брэнинген с удивлением посмотрела на мужа.

— Почему? Джуди прекрасно ладит с Эми.

— Я знаю, но ее срок подошел к концу. Завтра утром она выходит на свободу.

Они сидели за завтраком в своем комфортабельном доме, что был одной из льгот, полагавшихся начальнику тюрьмы. К остальным льготам относились питание, прислуга, шофер и гувернантка для их дочери Эми, которой было около пяти лет. Вся прислуга верно служила этой семье. Когда Сью Эллен поселилась здесь пять лет назад, она очень переживала, что ей придется жить на территории исправительной колонии и беспокоилась, что ее дом будет полон слуг — осужденных каторжников. — Откуда ты знаешь, что они не хотят нас ограбить и перерезать нам глотки где-нибудь посреди ночи, — требовательно спрашивала она мужа.

— Если они посмеют это сделать, — обещал ей Брэнинген, — то я напишу на них рапорт.

Он пытался успокоить жену, хотя и без особого успеха, но страхи Сью Эллен были совершенно необоснованны. Их подопечные пытались произвести как можно лучшее впечатление и как только можно меньше старались попадаться на глаза и, вообще, были очень совестливыми.

— Я только-только начала привыкать к тому, что Эми отдали на попечение Джуди, — объяснила миссис Брэнинген.

Она желала Джуди только добра, но ей не хотелось, чтобы девушка уезжала. Кто знает, что за женщина будет следующей гувернанткой ее дочери? Она наслышалась столько ужасных историй, происходящих с детьми.

— У тебя есть кто-нибудь на примете, чтобы заменить Джуди, Джордж? Начальник уже неоднократно задумывался об этом. В колонии было несколько женщин, которые отлично подошли бы на должность гувернантки для их дочери. Но он никак не мог выкинуть из головы Трейси Уитни. Он уже 15 лет занимался криминалистикой и гордился, что одной из его сильных сторон была способность оценить заключенного. Некоторые из его подопечных были ожесточившимися преступниками, другие совершили преступление в порыве страсти или поддавшись минутному искушению, но было очевидно, что Трейси Уитни не принадлежит ни к одной категории. Его не тронули ее протесты о невиновности, что было свойственно всем заключенным. Что беспокоило его, так это люди, которые упекли в тюрьму эту женщину. Начальник был назначен Ново-Орлеанской гражданской комиссией, возглавляемой губернатором штата, и, хотя он стойко отказывался заниматься политикой, он прекрасно разбирался в интригах.

Джо Романо был мафиози на побегушках у Энтони Орсатти. Перри Поуп — адвокат, защищавший Трейси Уитни, был у них на жаловании, как и судья Генри Лоуренс. Так что осуждение Трейси Уитни имело явно определенный запашок.

Итак, начальник Брэнинген принял решение. Он сказал своей жене:

— Да, у меня есть кое-кто на примете.

В тюремной кухне, в маленькой нише, стоял старый изъеденный муравьями стол и четыре стула, и вот там, в тишине, можно было немножко побыть вдали от чужих глаз. Трейси и Эрнестина частенько посиживали там и попивали кофе в десятиминутные перерывы.

— Я все время думала о том, что ты талдычишь, о своей большой злости на тех, кто тебе сунул сюда, — начала Эрнестина.

Трейси колебалась. Могла ли она доверять Эрнестине? Но у нее не было выбора.

— Там… там, есть несколько человек, которые кое-что сделали мне и моей семье. Я хочу заплатить им сполна.

— Да-а, а что они сделали?

Трейси медленно, слово за слово произнесла:

— Они убили мою мать.

— Кто они?

— Я не знаю, значат ли что-нибудь для тебя их имена: Джо Романо, Перри Поуп, судья по имени Генри Лоуренс, Энтони Орсатти…

Эрнестина уставилась на нее с открытым ртом.

— Иисус Христос! Да что ты говоришь, девочка!

Трейси удивилась:

— Ты слышала о них?

— «Слышала о них»! Да кто о них не слышал. Ничего не происходит в этом вонючем Новом Орлеане, пока Орсатти или Романо не дадут своего разрешения. Ты не справишься! Они сдуют тебя одним дуновением, как дым. Трейси ответила бесцветным голосом:

— Они уже развеяли меня.

Эрнестина оглянулась вокруг. Убедившись, что никто не сможет их подслушать, сказала:

— Ты или сумасшедшая, или самая дурная из всех, кого я когда-либо встречала. Говорить о неприкасаемых!

Она покачала головой.

— Забудь о них. И как можно быстрей!

— Нет. Я не могу. Я должна вырваться отсюда. Можно это сделать?

Эрнестина долго молчала, наконец, сказала:

— Ладно, поговорим во дворе.

Они стояли одни, в углу двора.

— Из этого местечка сбежало 12 заключенных, — сказала Эрнестина. — Две были застрелены. Другие десять пойманы и брошены назад.

Трейси молчала.

— На вышках все 24 часа в сутки сидит охрана с автоматами, это настоящие сукины дети. Если кто- нибудь сбегает, то это может стоить охраннику работы, поэтому они, не раздумывая, как только найдут тебя, то убьют. Тюрьму окружают стены с колючей проволокой, и если ты сумеешь пробраться через проволоку мимо автоматов, то они спустят собак, которые могут найти след комара. Рядом размещены войска Национальной Армии, и если заключенный бежит, высылают на поиски вертолеты с автоматчиками и прожектором. И неизвестно, что лучше: притащат тебя живой или мертвой. Они считают, что мертвой лучше. Во всяком случае, отвадят других, кто задумает сбежать.

— Но ведь люди еще пытаются, — сказала Трейси упрямо.

— Тем, кто вырвался отсюда, помогли с воли — друзья, которые сумели пронести пистолеты, деньги и одежду. И их ждали автомобили.

Она для эффекта промолчала.