как, попав впервые в Атланту, он пошел в супермаркет и чуть не упал, увидев на полках невероятное изобилие.
— Это было похоже на сон! Такое богатство! Такая красота!
— Красота? В супермаркете?
— Да! — подтвердил Камаль восторженно. — Именно тогда я встретил свою первую американскую любовь, прямо в первый же день.
— Где?
— В супермаркете «Сэйфвэй», в отделе замороженных овощей.
Джип выехал из Касабланки на юг, в сторону Марракеша. Виллы сменились трущобами, а после трущоб пошли поля, засеянные луком, дынями и кукурузой. Я попросил Камаля рассказать мне о той девушке.
— Она была прекрасна, — сказал он, и в голосе его прозвучала былая страсть. — У нее была кожа цвета ореха, а глаза зеленые, как яблоки, висящие в тени сада. Мы стояли в отделе замороженных овощей и смотрели друг на друга. Да, вот это была любовь.
Я рассмеялся.
— Вы мне не верите, — огорчился Камаль, — но это правда. У нас было так много общего. Она дала мне свою фотографию. Я прижал ее к сердцу. А когда мы выходили из магазина, то уже были обручены.
— Но ведь это чистое безумие!
— А что в этом безумного? Это была любовь.
— И ты женился на ней?
Камаль сердито смотрел на дорогу.
— Аллах не хотел этого, — сказал он.
— Откуда ты знаешь?
— Я оставил бумажку с номером ее телефона в джинсах, а потом отнес их в прачечную.
Камаль переключился на четвертую передачу.
— Оставалось только одно, — сказал он.
— Что?
— Я снова пошел в супермаркет «Сейфвэй» и стал ждать. Я все ждал и ждал, но она так и не пришла.
— Как долго ты ждал?
— Неделю.
— Ты потратил неделю на ожидание девушки, с которой познакомился и провел всего несколько минут в отделе замороженных овощей?! — изумился я.
Камаль издал просто душераздирающий вздох и сказал:
— Как вы не понимаете! Мы же были помолвлены!
Плотницкая мастерская находилась вдали от дороги, напротив главной в Касабланке свалки. Грузовики с мусором со всего города подъезжали сюда днем и ночью. Стая костлявых собак ковырялась в отходах в поисках пищи.
Мастерская представляла собой лачугу в одну комнату с деревянной крышей. Таких зданий полно по всему городу. Человек, обитавший в лачуге, услышал, как подъехал автомобиль, и вышел посмотреть. Он был старым и скрюченным, как кривой сосновый ствол. Голова его была совершенно лысой, а глаза — маленькими, настоящими щелочками. Казалось, что время каким-то образом сделало их такими. Когда мы приблизились к хозяину дома, он посмотрел на нас сквозь большую лупу, которую держал в левой руке.
Увидев Камаля, старец чуть от радости не подпрыгнул. Лупа на шнурке, привязанном к шее, упала, а он похромал вперед, чтобы приложиться своими старыми губами к щекам Камаля.
Первый час был посвящен расспросам и пролетел быстро. Плотник поинтересовался каждым членом семьи Камаля. Он знал их всех: родных и двоюродных братьев, тетушек, племянников и племянниц, дядей, дедушек и бабушек. Старик перечислил всех поименно и призвал на каждого благословение Аллаха. Он извинился, что не может устроить для нас пир, поскольку сейчас Рамадан. И пообещал, что в следующий раз к нашему приезду обязательно приготовит кускус с изюмом и мясом, на столе будут стоять блюда с лепешками из теста, в которое добавляют лепестки апельсинового цвета, а также мы выпьем сколько душе угодно сладкого мятного чая.
— В следующий раз,
После того как минуло уже два часа, а мы все еще даже не заговорили о работе, я кивнул Камалю.
— Старое поколение нельзя подгонять, — прошептал он мне в ответ.
Прошло еще полчаса. Я не мог больше ждать, особенно потому, что ветер изменил направление и мы все стали просто задыхаться от запахов, исходивших от гор мусора. Наконец после того, как каждому родственнику, живому и мертвому, не менее чем дважды воздалась хвала, старый плотник умолк. Он сотворил короткую молитву, положив руки на колени.
Камаль объяснил, что мы хотим попросить его об одолжении. Нам нужно починить несколько окон и сделать дверь. Плотник вскочил на ноги. Поднеся лупу к своему глазу, направил ее на меня; линза стала своеобразным окном между нами.
— Я сделаю все так хорошо, как еще никогда не делал! — закричал он что было мочи. — Дерево будет ароматным и прочным, и самого лучшего качества. Я буду делать все с любовью, с лаской, гладя дерево своими пальцами.
— Вот и замечательно, — сказал я. — Именно такой мастер нам и нужен.
Камаль нацарапал размеры на сосновой доске, и после еще более долгих формальностей мы удалились. На обратном пути я спросил у Камаля, откуда он знает этого плотника. Он сказал, что ответит на мой вопрос позже, а заодно и кое-что покажет мне. Мы ехали мимо просторных полей и мимо трущоб, мимо вилл и офисных зданий к центру Касабланки.
Камаль остановил машину у многоквартирного жилого дома. На первом этаже здания помещался
— Я живу в этом доме, — пояснил Камаль, — а
Он открыл стальную дверь на уровне мостовой и повел меня в темный подвал. Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядел человека, сидевшего на корточках у стены рядом с бойлером. Он был совершенно лыс, у него не было даже бровей. Камаль позвал его. Человек открыл дверцу и бросил пригоршню чего-то в пекло.
— Кто это?
— Это наш истопник, который нагревает
Камаль сказал, что хочет рассказать мне кое-что, и предупредил, чтобы я не очень удивлялся.
— Когда-то мы владели десятком зданий в Касабланке. У нас были фабрики и фермы. А теперь все, что у нас осталось, — этот
— А что стало с остальным имуществом?
— После того несчастного случая отец потерял интерес к жизни. Ведь его жена и единственная дочь погибли. Поэтому он, образно говоря, пересел на заднее сиденье, и каждый мог переступить через него. Когда всем стало понятно, что он больше не боец, люди растащили все, как шакалы падаль.
Камаль повел меня обратно на улицу.
— Будьте осторожны, — сказал он. — Такое может случиться и с вами. Вокруг вас полно шакалов. Не успеете и глазом моргнуть, как Дом Калифа исчезнет.
Единственное дело, которое действительно продвигалось, это изготовление рыбацкой сети. Целые
