Самое плохое во время Рамадана — это воры. Они повсюду. Ни на минуту ничего нельзя оставить без присмотра. Воры всегда готовы поживиться за счет честного люда, который, оголодав, становится для них легкой добычей. В обычное время Марокко — это спокойная страна с очень низким уровнем преступности. Но с наступлением священного месяца каждый, с кем мы встречались, советовал нам хорошенько запирать дом и прятать любое имущество. Мы сперва лишь посмеивались над этими предостережениями. Однако в начале второй недели Рамадана у меня исчез бумажник, затем украли кошелек у Рашаны, а у Арианы пропал школьный портфель. Воры позаимствовали также мой новый фотоаппарат, у нас стащили даже продукты. Местные газеты каждый день писали о случаях дерзкого воровства. Воровали машин и ослов, портфели, набитые деньгами, драгоценности, мебель и даже домашних питомцев.

Вообще-то священному месяцу полагается быть временем благочестивых раздумий. Но, как и Рождество на Западе, Рамадан подвергся коммерциализации. Каждый вечер все местные жители тратят огромные средства на ифтар, ночное разговение. Макароны и сотни видов пресных лепешек, горы выпечки и сластей, сочный инжир с гор, медовые дыни, свежий йогурт и сливы.

Каждый вечер, после того как дневной пост прерывался муэдзином, сторожа съедали по пригоршне фиников, запивали их небольшим количеством молока и приступали к охране территории. Для них не наступало время обжорства, им было пора выходить на охоту — выслеживать воров.

— Воры появляются, когда люди едят ифтар, — пояснил Медведь.

— Да, и они пробираются тихо, как лисы, — добавил Осман.

— Как молодые хитрые лисы, — вставил свое слово Хамза.

— А что вы будете делать, когда поймаете вора?

Все трое переглянулись украдкой, потом посмотрели на меня и радостно загоготали.

— Мы загоним вора в угол и забросаем камнями, — сказал Хамза. — Потом будем бить негодяя палками, пока он не зарыдает, подобно женщине.

— Вы не отведете его в полицию?

Сторожа вновь рассмеялись.

— Тогда не будет забавы, — сказал Медведь улыбаясь.

Камаль не объяснил мне ничего, пока не доел целую тарелку кускуса, поверх которого горой были насыпаны кусочки тыквы с картофелем и сочной телятиной. Он не был похож на себя. Впервые этот парень выглядел слабым.

— Да что случилось? — не выдержал я.

— Плохо, — ответил он, беря с тарелки телячью лопатку. — Очень плохо.

— Ты что, украл что-нибудь?

— Нет!

— Так что же ты натворил?!

Камаль откинулся на спинку стула и закурил сигарету.

— Я был в государственной конторе, хотел посмотреть кое-какие бумаги, и один чиновник оскорбил меня. Сейчас Рамадан, и он вышел из себя. Этот негодяй назвал меня сыном безносой шлюхи.

— А ты что сделал?

— Я увидел большую металлическую вазу на полке, схватил ее и ударил чиновника этой вазой по лицу.

Камалю потребовалось два дня, чтобы вернуться в нормальное состояние, хотя вряд ли можно говорить о нормальном состоянии в Рамадан. Лицо у него было бледное и нездоровое, а под глазами черные круги. Он сказал, что чиновник в конце концов снял с него все обвинения. Они умудрились каким-то образом договориться. Это была хорошая новость. А затем помощник сообщил мне новость просто отличную: «стервятник» нашел двигатель. По словам Камаля, двигатель был совсем новехонький, ну просто в девственном состоянии. Его сняли с попавшего недавно в аварию корейского джипа.

— Какая удача, что точно такая же машина, как и у вас, разбилась как раз тогда, когда мы в этом нуждались.

Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Скажи, а ты уверен, что за этой машиной не охотились специально ради меня?

Камаль застенчиво посмотрел в пол.

— Не задавайте мне вопросов: сейчас Рамадан, и я не могу лгать.

Я передумал увольнять Камаля, и он вновь приступил к работе. Я составил новый список неотложных дел. Во-первых, нужно было найти сеть для бассейна. Несколько недель назад Зохра получила коммерческое предложение от ведущей компании, занимавшейся бассейнами в Касабланке. Они просили около трех тысяч долларов. Камаль взялся заказать такую сеть практически бесплатно и спросил, какая проблема следующая на очереди.

— Эта лестница — просто смертельная ловушка. У нее нет перил. Надо срочно пригласить каменщика, и здесь нужен еще и плотник.

На следующее утро Камаль привел в Дар Калифа двух полных мужчин с двумя весьма объемными мешками. Они были похожи друг на друга как родные братья. Оба в резиновых фартуках, а на ногах — рыбацкие резиновые сапоги. Камаль подвел их к бассейну и показал на него рукой. Потом что-то долго и подробно объяснял им по-арабски. Мужчины понимающе кивнули, развязали свои мешки и вытащили оттуда два огромных мотка коричневого нейлонового шнура толщиной с палец. Затем сложили мешки и уселись на них, взяли шнур и принялись вязать.

Вскоре кто-то поскребся в переднюю дверь. Хамза поспешил туда. У порога стоял высокий крепко сложенный мужчина с покатыми плечами и косматой бородой. Он был похож на наемного убийцу. Я подумал, что его нанял бидонвильский гангстер.

— Полагаю, он не туда попал, — сказал я.

— Нет, нет, — возразил Камаль. — Это каменщик.

— А как насчет плотника? Нам нужно сделать двери и окна в спальне.

Зимние дожди превратили лишенные окон развалины спальни в натуральное озеро, в котором только утки не плавали.

— В Марокко все плотники — наркоманы, — заявил Камаль.

— Наверное, не стоит обобщать.

— Еще как стоит. Плотники — плохие люди, все без исключения.

— Должен же быть хоть один честный плотник. Я уверен, что если мы хорошенько поищем, то найдем его.

Неожиданно Камаль постучал себя по виску пальцем.

— Ну конечно! — воскликнул он. — Есть такой.