Это был он. И мысль эта все глубже проникала в его сознание. И все четче Артем Крылов начинал осознавать, что теперь он неотъемлемая часть этого мира. Он и это ребенок — они вместе обречены на вечные муки на этой выжженной земле, которая и через несколько сотен лет не сможет дать всходов. Но это их земля.

Он изо всех сил прижал девочку к груди и почувствовал, что слезы текут у него по щекам.

— Пойдем, — тихо позвала его Катя. — Отнесем ее в деревню.

Они вошли в поселение прокаженных. И с удивлением Арт обнаружил, что жизнь здесь куда более похожа на привычную ему, чем в Москве. Люди свободно передвигались по улицам. Иногда целыми группами. Кто-то мастерил какие-то приспособления для своих домов. А некоторые так и вообще передвигались на велосипедах, хотя грязь под ногами, в которой сапоги просто утопали, не очень-то этому и способствовала.

Но была у этой жизни и другая сторона. Безумные старики, одетые в лохмотья, словно блаженные что-то выкрикивали в серые небеса. Одноногие, безногие, безрукие — все они копошились, цеплялись, пытались. И кое как двигались к поставленным целям. И Арт сделал еще одно открытие — у этих людей была жажда жизни, была воля к выживанию, к самосохранению. Да, они были физическими уродами, ходячими мертвецами. Но они хотели жить и имитировали жизнь, насколько могли себе это позволить.

С некоторыми из них Катя здоровалась. Они улыбались ей, брали за руки, что-то говорили. Арт смотрел на это словно со стороны. У него шел трудный процесс самоидентификации себя в новых условиях. Он буквально физически ощущал, как старая кожа сходит с него, оголяя мышцы, нервы, внутренние органы. А на смену ей приходит кожа новая — грубая, жесткая, готовая стерпеть самые сильные боли и скрыть самые явные эмоции.

— Привыкаешь? — улыбнулась ему Катя, которая, как понял Арт, нет-нет, да заглядывала в его мысли. — Ничего. Ты сильный. Я тогда, на бульваре, когда в первый раз установила с тобой контакт, честно говоря, немного сомневалась. Потянешь ли ты все это. Но, с другой стороны, дар не может быть у слабых людей. Внешне, в той жизни человек может казаться хилым, неуверенным. Но это всего лишь его социальные установки. По настоящему он открывает себя, когда познает свой дар. И тогда он становится другим человеком.

— Я понимаю о чем ты. — Арт чуть не поскользнулся, но удержался на ногах. Оля у него на руках взвизгнула от восторга. — Я чувствую это. Мне надо время, но… Знаешь, я здесь всего день, но мне кажется, что рано или поздно я бы в любом случае попал сюда. Это неизбежность. Я прав?

— Прав.

Из дома, который они как раз проходили, вышла женщина. Она бросилась через небольшой дворик и подбежала к Арту.

— Спасибо вам большое. Спасибо, — запричитала она. — Я уж думала, что не найду ее. Такая баловница. Покоя с этой девчонкой нет. Стоит отвернуться, ее и след простыл.

Арт улыбнулся женщине и подумал, что она говорит о своей дочери точно так же, как говорила бы в том мире о своем здоровом непоседливом ребенке любая другая мать. Везде жизнь, повторил он про себя, везде.

Он отдал Олю матери, выслушал все благодарности и поспешил раскланяться. Им надо было идти. Идти, чтобы принести в лагерь Сопротивления плохие вести: погиб Проводник, остался всего один «эвакуатор». Да и тот локального действия. Арт пока не очень понимал всю суть этой информации, но отлично осознавал ее значимость. И не только для себя, но и для всех окружавших его людей.

— Вот и все. — Арт отправил в рот ложку с горячей кашей и испытывая просто неземное блаженство проглотил жидкую безвкусную субстанцию. — Выйдя из деревни, мы прошли еще несколько километров и оказались здесь.

Бойцы, слушавшие рассказ, загудели. Все с интересом рассматривали Арта, словно он был пришельцем из космоса. Но и сам Арт во все глаза смотрел на людей, которые окружали его. Они были разные. Кто-то всем своим видом походил на настоящего бойца, прошедшего ни через одно сражение. Но такими были далеко не все. Среди сопротивленцев встречались и солдаты вроде него: не богатыри, обычные ребята, на лицах которых не было печати героизма или отваги. Арту пришла в голову мысль, что многие из них, как и он, когда-то жили другими жизнями…

Он доел, отнес грязную тарелку на импровизированную кухню и уже собирался подойти к кому- нибудь, чтобы узнать что ему делать дальше, но не успел. К нему подошел Солдат и пригласил пройти с ним.

Они вошли в крепкое одноэтажное кирпичное строение, стоящее посреди базы Сопротивления, и оказались в довольно милой обстановке. Арт в первую секунду даже не поверил, что такое возможно. Внутри все было абсолютно так, словно никакой войны вокруг не шло: идеальная чистота, белые стены, хорошая мебель. Даже картины на стенах.

— А картины откуда? — удивился Арт.

— Ну, ты у нас не первый художник, — рассмеялся Солдат. — Да и наши ребята талантом не обделены. И мебель их рук дело. Да и весь наш лагерь. Ты уже осмотрелся немного?

Да, Арт уже немного осмотрелся. То, что он успел увидеть, внушало уважение. Лагерь или база занимал территорию в несколько гектаров. То там, то здесь стояли разнообразные постройки. Некоторые из них служили в качестве казарм, другие — для административных целей. Вдалеке Арт увидел огромные ангары, в которых, как он понял, стояла техника. Кроме этого, он заметил вертолетную площадку, на которой стояло достаточно много вертушек советского производства.

— Да, осмотрелся, — ответил Арт. — Большой лагерь… Странно, что «ядерщики» до него не добрались еще. От Москвы то рукой подать.

— Ну, почему же не добрались. — Лицо Солдата стало серьезным. — Еще как добрались. Примерно раз в месяц, иногда чуть реже, нам приходится очень крепко стараться, чтобы сохранить то, что мы имеем. Да вон, посмотри в окно.

Солдат отодвинул штору, и Арт увидел разрушенные здания, которые явно подверглись мощному артобстрелу. Около руин крутились люди, которые разгребали завалы, вывозили на тачках мусор, подвозили кирпичи и так далее. Шел процесс восстановления.

— И так почти ежемесячно. — Солдат прошелся по комнате, рассматривая ее так, словно попал сюда впервые. — Да и вот это пристанище всего пару месяцев назад построили. На сколько хватит — не знаю. Они же обычно на «мишках» появляются, которых у них приличное количество. А тут уже насколько у нас средств противовоздушной обороны хватит. Установки-то есть, а вот снарядов для них нет. Вернее, не всегда есть. А чтобы были, надо самим примерно раз в месяц осуществлять боевые операции, захватывать их склады, хранилища. Так и живем.

— А что за «мишки». — Арт пока еще слабо разбирался в терминологии, а потому решил уточнить.

— Ми -171 — советский еще транспортно-боевой вертолет. У него пусковые блоки будь здоров. Да и людей в него набивается прилично — до двадцати пяти человек. «Ядерщики» любят их использовать. Кроме того «мишки» и бомбы кидать умеют. Причем большие. Ну и от зенитных ракет уходит так, что сколько не целься, все равно все мимо — только попугать. Там тебе и ложные тепловые цели, и помехи. Короче, полный набор. У нас тоже есть пара таких машин, но мы их бережем, даже на земле не держим.

— А где же вы их держите?

— Сейчас покажу. Я с Екатериной парой слов перекинулся, она мне кое — что рассказала — так что могу показать.

Они вышли из «идеального домика», как его про себя окрестил, Арт и направились к выходу с территории базы. Было уже совсем темно. Арт не знал точно, сколько времени — его часы остановились еще в квартире Арсения.

— А пока мы идем, я в общих чертах расскажу тебе, что здесь происходит и как ты сюда попал. —