Оля немного задержалась. Он увидел ее сразу, как только она вошла в зал. Девушка покрутила головой, в поисках Короткова и тому даже пришлось поднять руку, чтобы обозначить свое местоположение. Зал действительно был слишком большим.
— Здравствуйте, Сергей Иванович. — Она протянула ему руку и Коротков слегка пожал ее, ощущая, как его пробирает дрожь. — Извините, чуть-чуть не рассчитала время.
— Ну что вы, — стушевался Коротков, уже и не надеясь совладать с собой. Он был по-настоящему счастлив в эту минуту. Глядя на Олю, следователь окончательно убеждался, что эта девушка ему не безразлична. Совсем не безразлична. — Все в порядке. Я вот пока сок себе заказал. Вы что будете?
— Я бы не отказалась от чашечки кофе, — улыбнулась Оля. — Я вообще по утрам ем плохо. Знаете, некоторые, когда просыпаются, слона готовы слопать, а я только к обеду раскачиваюсь. Так что кофе.
Коротков громко окликнул официантку и сделал заказ.
— Вы ездили в Санкт-Петербург? — спросила Оля, не сводя с него глаз. — Это все по тому же делу?
— Да. Надо было прояснить кое-какие нюансы. Дело оказалось куда более запутанным, чем можно было бы подумать. Всплывают все новые и новые обстоятельства. Жаль что… — Он осекся.
— Жаль, что Арт погиб… — закончила она за него. — Я все никак не могу привыкнуть к мысли, что его больше нет. Прошла уже несколько дней, слезы все выплаканы, и головой все понимаешь, а вот сердце никак…
Они тяжело вздохнула и достала из сумочки сигаретную пачку. Выудив тонкую длинную сигарету, она изящно прикурила от зажигалки и выпустила облако прозрачного дыма, окутавшего ее голову. Коротков снова залюбовался ее красотой.
— А вот курить бы вам не стоило, — зачем-то сказал он, понимая, что не хватало еще выступить в роли заботливого папочки, который запрещает дочке баловаться сигаретами. Как же все нелепо!
— Я знаю, — очаровательно улыбнувшись, ответила Оля. — Я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Еще с института привычка. Там все дымили. Художники! Богема! Мундштуки! Да я и не курю толком — так, занимаю руки, когда их некуда деть…
Коротков не до конца понял, как воспринимать эту фразу. Но тему про курение решил не развивать.
— Оля, я хотел спросить у вас. Я понимаю, вам сейчас тяжело, но все — таки…
— Спрашивайте.
— Вы больше ничего не вспомнили? Похоже, что Артем стал свидетелем не просто каких-то мелких бандитских разборок, а эпизода в куда более серьезной игре. Возможно, международного уровня. Девушка, которую он видел, да и вы тоже (про себя он снова решил умолчать), так вот, эта девушка уже два года числится в списках пропавших без вести. Но как мы все видим, она жива и здорова. Значит, зачем-то ей надо было сделать так, чтобы все считали ее исчезнувшей. Есть и еще некоторые детали, о которых я не могу распространяться. Но сейчас любая деталь, любая подробность может стать решающей.
Оля сбросила пепел с кончика сигареты в металлическую пепельницу и откинулась на спинку стула.
— Я вам рассказала все. Действительно все, Сергей Иванович. Если бы я хоть что-нибудь вспомнила, будьте уверены, я тут же сообщила бы. Но, увы, вы и так все знаете.
Им принесли их заказ. Коротков глотнул сок, а бутерброды есть ему, отчего-то, расхотелось. Оля принялась помешивать кофе, наблюдая за коричневыми кругами, образующими воронку, словно затягивающую ложку на дно. Она затушила сигарету и сделал маленький глоточек.
— Сергей Иванович, вы простите, что я отнимаю у вас время… Но просто в связи со всеми этими событиями вы стали для меня человеком, с которым я могу спокойно поговорить обо всем случившемся. Друзья, конечно, выслушивают, сочувствуют, но не понимаю что ли… Вернее, как-то не совсем правильно все понимают. Бросаются утешать, жалеть, соболезновать. А мне этого не надо.
— Ну, их можно понять. — Коротков напрягся. Он все еще никак не мог понять, куда клонит девушка и в каком аспекте надо воспринимать все то, что она говорит. Каждое ее высказывание в свой адрес майор подвергал жесточайшему анализу, который каждый раз не давал ровным счетом никаких результатов. — Вы потеряли любимого человека, жениха..
Оля подняла на его глаза. Коротков впился в них взглядом и не смог сразу оторваться. Мог бы вечность смотреть, подумал он. Целую вечность.
— Жених? — Она странно улыбнулась. — Сергей Иванович, не был он мне никаким женихом. Я за ним несколько лет хвостом ходила, все надеялась, а с его стороны была только дружба. И не больше того. Скажите тоже, жениха…
Внутри у Короткова все возликовало. Он вдруг почувствовал необычайный прилив сил, а сердце его заработало с удвоенной силой. Он даже чуть не расплылся в идиотской улыбке, но вовремя спохватился и удержался от этого опрометчивого поступка. Но главное он узнал — Крылов был просто другом!
— Что ж… — майор пытался подобрать правильные слова, чтобы не выдать своей радости. — Я тоже хотел вас увидеть.
Она удивленно подняла брови и с интересом посмотрела на него.
— Вот как? А что, Сергей Иванович, вы делаете сегодня вечером?
Это уже был гром среди ясного неба.
— Ничего… — неопределенно ответил Коротков, соображая, что ему теперь делать. Но Оля все сделал за него.
— Я хотела вечером сходить на выставку одной моей приятельницы. Она давно зовет, да и сидеть вечером дома невыносимо. Надо хоть немного развеяться. Вы не составите мне компанию?
— С удовольствием, — выдохнул Коротков. — Во сколько и где?
Они договорились на восемь около памятника Пушкину — извечного места встречи московских влюбленных. Сам Коротков никогда не назначал там свиданий, считая это дурным тоном, но на этот раз, услышав, что галерея, в которую им предстоит пойти, находится в переулках недалеко от Тверской, сам предложил именно это место. Захотелось ему романтики юношеской — хорошо было у следователя на сердце.
Они попрощались, и каждый пошел по свои делам. Оля упорхнула в московские переулки, куда-то в сторону «Комсомольской», а Коротков бодро пошагал на работу — хотя официально у него был еще один открытый командировочный день, но ему хотелось непременно сегодня составить отчет о своей поездке и ее результатах. К тому же, надо было срочно заводить механизм по поискам Алмазяна. Но пока тот был в не зоны досягаемости, Коротков решил побеседовать по душам с его другом и бессменным заместителем по ресторанным делам Аликом.
Алик безо всяких отговорок согласился прибыть в отделение, и к обеду уже сидел напротив Короткова, закинув ногу на ногу и изучая свои ногти.
— Ну как, сам все расскажешь или помочь? — вяло поинтересовался милиционер.
— О чем? — не отрываясь от маникюра, не менее вяло отозвался Нежданов.
— Ладно, Алик. — Коротков резко повысил тон, от чего Нежданов невольно опустил руки на колени и выпрямился. — Экспертиза тел ваших бойцов показала, что у обоих из них фактически лучевая болезнь. Все кишки радиацией пропитаны. Есть что сказать по этому поводу? Только не надо мне рассказывать, что они отпуск в Чернобыле проводили у бабушки, хорошо?
Лицо Нежданова побледнело, что не ускользнуло от внимания следователя. Он явно занервничал — разве что не начал грызть свои идеальные ноготки.
— Слушаю тебя, — немного сбавил обороты Коротков. — Давай. Медленно и с расстановкой.
Нежданов молчал как партизан. Первая реакция на слова следователя у него прошла, и теперь он смотрел в пол и не издавал ни звука. После нескольких минут запирательства, он процедил:
— Я ничего не знаю. Если вопросов больше нет, то я могу идти?
— Можешь, — легко согласился майор. — Задерживать тебя не за что. Пока. Но над моим вопросом ты подумай хорошенько. Договорились?
— Договорились.
Бледный как белый лист Нежданов поднялся со стула и пошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся, бросил на Кроткова короткий взгляд, и вышел. Коротков тут же поднял телефонную трубку:
