Формула «отпустить и проследить» срабатывала не один раз. И даже не два. Она срабатывала всегда, когда агентам было не лень ее применить. В данной ситуации лениться было невыгодно. Совковский это понял не хуже Щеткина, просто чуть позже. Он от природы был не столь гибок умом, как напарник.

– Ну и что ты думаешь? – спросил Щеткина Совковский, когда, покончив с формальностями, Федор пошагал к ближайшему эскалатору.

Щеткин выждал пару минут и подал напарнику знак следовать за подопечным. Шли агенты метрах в двадцати позади неторопливого Пустотелова, ни на секунду не спуская глаз с его сутулой спины.

– Что думаю – вопрос десятый. Но факты пока в пользу Федора. Из полета вернулся. Мысли у него чисты, будто у ребенка. Направляется домой. Ни с кем не связывается. Сейчас наверняка придет в свою хибару и завалится спать.

– Предварительно получив от своей Люськи по лбу сковородой, – со вздохом закончил Совковский.

– Знакомая история? – Щеткин усмехнулся. – Тебя Наталья тоже так встречает?

– А-а, – Совковский скривился и махнул рукой. – Не напоминай. После работы иногда и домой идти не хочется.

Он снова взмахнул, но теперь уже двумя руками и как-то слишком резко. Щеткин тут же бросился на тротуар, перекатился в сторону и выставил перед собой основной блок мыслеграфа. Рефлексы сработали хорошо, но подкорка не учла, что вместо пистолета в кобуре лежит прибор для чтения мыслей. Щеткин чертыхнулся и спрятал мыслеграф обратно в кобуру, а затем вынул пистолет. Из кармана брюк.

К тому моменту Совковский замертво рухнул на тротуар, а Федор скрылся в вестибюле перехода на подземный уровень. Щеткин проверил пульс напарника и заодно включил у него на запястье тревожный маячок. Совковский был еще жив, а специальная «Скорая» прибывала по такому сигналу не позже чем через минуту. Шанс у напарника оставался. Щеткин подобрал с тротуара пистолет Совковского – даже получив тяжелое ранение, тот успел вынуть оружие из кобуры – и бросился следом за Пустотеловым.

У самых дверей в вестибюль асфальт под правой ногой агента взорвался, и довольно крупные куски хлестанули по голени. Щеткин споткнулся и с ужасом осознал, что летит со скоростью торпеды головой прямо в толстый цветной витраж. «Конец, – мелькнула мысль. – На такой скорости башкой в стекло – это верная смерть». Он зажмурился и потому не увидел, как за мгновение до «верной смерти» витрина вдруг взорвалась и осела сверкающим водопадом. Щеткин лишь услышал оглушительный грохот, звон и почувствовал, как по его макушке скользнули несколько осколков.

Упав на пол внутри вестибюля, агент снова перекатился почти к самому эскалатору и, заняв позицию, повел стволом пистолета из стороны в сторону. Люди поблизости были, но все они в ужасе присели и закрыли руками лица от разлетающихся осколков. Щеткин был уверен, что от удара головой в стекло его спас выстрел того же снайпера, который положил Совковского. Вторым выстрелом неизвестный злодей едва не отстрелил Щеткину ногу, а третьим голову, но, слава богу, попал в витрину. Ожидать продолжения банкета было вполне логично.

Но последовало продолжение не снаружи, а изнутри. Где-то внизу, на эскалаторе, послышалась возня, и знакомый голос, как всегда спокойно, спросил у кого-то:

– А в рыло?

Видимо, в ответ на предложение Пустотелова послышался звучный шлепок и пара глухих ударов.

«Один в торец, два по корпусу», – определил Щеткин и с юношеской прытью, стартовав прямо из партера, перемахнул через ограждение движущейся лестницы.

Федор сидел на ступеньках, примерно в десяти метрах по ходу первого из четырех эскалаторов «вниз», и ошалело мотал головой. Чуть ниже его стояли двое сердитых типов в неприметных куртках, кепках и темных очках. Один потирал кулаки, а другой целился в Федора из пистолета.

На раздумья времени у Щеткина не оставалось. Он вскинул свой излучатель и двумя точными выстрелами провертел во лбу вооруженного типа две дыры. Убитый рухнул на спину и проехал по железным ступеням пару метров. Его товарищ мгновенно прыгнул на движущийся поручень, скользнул на пятой точке далеко вниз и спрятался среди перепуганных граждан. Агент взял толпу на прицел и потормошил свободной рукой Федора:

– Пустотелов, живой? Вставай!

Федор откликнулся почти мгновенно. Секунд через десять. Он неуклюже встал и потер распухающую челюсть.

– Ни за что врезал, гад...

– За мной! – Щеткин запрыгнул на разделяющую эскалаторы тумбу. – Наверх! Понимаешь меня?!

Не дожидаясь ответа, он быстро перепрыгнул три других идущих вниз дорожки и остановился на тумбе между первым и вторым эскалаторами, везущими граждан наверх. Заняв эту позицию, он вынул пистолет Совковского и взял на прицел сразу двух стволов максимально возможное пространство.

Это было не просто. Пять движущихся лестниц ползли стальными питонами впереди и еще три лязгали за спиной. И поток горожан на них был достаточно плотным сверху донизу. На всех двухстах метрах восьмиполосного стального пути из города солнца в город тьмы.

– Никому не шевелиться! – заорал Щеткин, водя стволами пистолетов по сторонам. – Стоять спокойно!

Федор соображал и двигался ужасно медленно, но в результате до него все же дошло, что безопаснее будет присоединиться к агенту, нежели спускаться на родной уровень, где его наверняка ждут приятели растянувшегося на ступеньках убийцы в темных очках, и он полез на тумбу. Эскалаторное «течение» к тому времени снесло его метров на пятьдесят вниз, и Щеткин был вынужден спускаться прямо по своей тумбе, спотыкаясь о выступы объемных ламп, чтобы оказаться к Федору как можно ближе. Ведь где-то скрывался второй нападавший. Что, если он успел доехать до нижнего уровня и пересел на лестницу «вверх»? Беззвучный выстрел из бесконечной вереницы едущих к солнцу граждан – и все кончено.

– Перебирайся ко мне, – приказал агент, напряженно всматриваясь в лица проезжающих. Федорово «положение в пространстве» он контролировал боковым зрением. Когда Пустотелов наконец свалился на ступеньки первого от середины эскалатора «вверх», Щеткин спрыгнул туда же и прижал Федора так, чтобы тот не смог подняться.