Хелен пожала плечами, опять застеснявшись:

– Ничего. Немного устала, конечно, как все. А что у вас? Пишете?

– Да, помаленьку.

– Успеваете между бомбежками?

– Точно, между налетами. Вроде помогает отвлечься. И вот читаю... – она показала книгу, – чтобы знать конкуренцию. Как Кей?

Джулия спросила непринужденно, но Хелен почувствовала, что краснеет.

– Нормально, – кивнула она.

– По-прежнему на станции? На Долфин-Сквер?

– Да, все там же.

– С Микки и Бинки? Вот уж парочка, правда?

Хелен согласно рассмеялась... Джулия книгой прикрылась от яркого солнца, но смотрела на Хелен так, будто что-то обдумывала.

– Знаете, отец придет минут через десять, – сказала она, поправив на запястье перевернувшиеся часы. – Я как раз собралась выпить чайку. Тут есть одна рыгаловка возле метро. Не составите компанию? Или вам срочно на работу?

– Вообще-то, мне уже пора за стол, – удивленно ответила Хелен.

– Так уж и пора? Взгляните иначе: чай поможет усерднее работать.

– Что ж, возможно.

Хелен помнила, как закраснелась, и не хотела, чтобы Джулия решила, будто ей неловко посреди улицы говорить о Кей, хотя это вполне естественно, тут ничего такого... Да и Кей будет приятно узнать об этой встрече – так сказала она себе, взглянула на часы и улыбнулась:

– Ладно, только быстро. На сей раз я переживу гнев мисс Чисхолм.

– Кто такая?

– Коллега, невероятно пунктуальна. Ее поджатые губы – это нечто жуткое. По правде, я ее до смерти боюсь.

Джулия засмеялась. Они двинулись быстрым шагом и вскоре уже стояли в небольшой очереди к окошку передвижного буфета.

День стоял солнечный и почти безветренный, но холодный. Зима выдалась злая. Оттого сегодняшнее голубое небо казалось еще прелестнее. Народ вокруг повеселел, будто вспомнил о счастливых деньках. Прислонив вещмешок и винтовку к буфетному фургону, солдат в хаки лениво свертывал сигарету. Девушка в очереди надела солнечные очки. Пожилой мужчина перед ней был в кремовой панаме. Правда, у обоих через плечо висели противогазы; Хелен заметила, что люди вновь стали их носить, раскопав из хлама. В пятидесяти ярдах дальше по Марилебон-роуд недавно разбомбило административное здание: стоял пожарный бак с водой, к тротуару прилипли обгорелые бумаги, стены и деревья были в налете пепла, от развалин через улицу тянулись грязные следы пожарных рукавов.

Очередь продвигалась. Девушка за прилавком подала чай. Хелен достала кошелек; возник обычный женский спор, кому платить. В конце концов заплатила Джулия, сказав, что пригласила она. Чай выглядел отвратительно: сероватый – видимо, от хлорированной воды, порошковое молоко свернулось комками. Джулия с Хелен отошли в сторонку к груде песочных мешков под заколоченным окном. От разогретой солнцем мешковины довольно приятно пахло подсыхающим джутом. Некоторые мешки лопнули, в прорехи выглядывала блеклая земля с остатками чахлых цветков и травы.

Джулия вытянула сломанный стебелек.

– Триумф природы над войной, – сказала она дикторским голосом; именно об этом люди писали на радио: на развалинах появился неизвестной вид полевого цветка, прилетела птица неведомой породы – все это ужасно осточертело. Джулия прихлебнула чай и скривилась: – Ну и гадость! – Она достала пачку сигарет и зажигалку. – Ничего, что я курю на улице?

– Ради бога.

– Закурите?

– У меня где-то были свои...

– Да ладно, берите.

– Спасибо.

Склонившись, они вместе прикурили и сощурились от дыма. Непроизвольно Хелен коснулась руки Джулии.

– У вас костяшки расцарапаны.

Джулия посмотрела на пальцы.

– Точно. Наверное, битым стеклом. – Она пососала ссадины. – Утром пришлось забираться в дом через окошко над дверью.

– Боже мой, прямо как Оливер Твист!

– Да, похоже.

– А это законно?

– Можно считать. У нас с отцом что-то вроде особого разрешения. Если дом пуст и нет ключей, можем входить любым способом. Работенка грязная и вовсе не такая интересная, как выглядит: полный разгром в комнатах, изодранные ковры, расколотые зеркала. Да еще эти помпы – от воды сажа превращается в слякоть. В прошлом месяце я видела дома, где все обледенело: диваны, скатерти и прочее. Или же все сгорает. Если зажигалка упадет на крышу, может аккуратненько прожечь дом насквозь – стоишь в подвале и видишь небо... По мне, так еще хуже, нежели бы дом разнесло в клочья, – все равно что жить с раковой опухолью.

– А страшно? – спросила Хелен, увлеченная рассказом. – Я бы, наверное, испугалась.

– Жутковато. Всегда есть шанс с кем-нибудь повстречаться – скажем, с мародером, который забрался тем же путем. Или с хулиганьем. Кое-где стены исписаны похабщиной; жалко хозяев, когда вернутся. И потом, некоторые дома вовсе не брошены. Вот у отца недавно был случай: прошел по всем комнатам, осмотрел повреждения и вдруг в самой последней комнате видит, что на кровати под изодранным балдахином спит седая древняя старуха в желтой ночной рубашке.

Хелен живо представила сцену и завороженно спросила:

– И что он сделал?

– Ничего – тихонько вышел, а потом уведомил караульного. Тот сказал, что к старухе приходит девочка – готовит и разжигает камин; бабке девяносто три года, ее невозможно уговорить, чтобы при налете спускалась в убежище. Помнит принца Альберта и королеву Викторию, которые однажды в карете проезжали по Гайд-парку.

Солнце то скрывалось, то выглядывало из облаков. Вот оно разгорелось, и Джулия прикрылась рукой, как прежде – книгой; потом солнце стало просто ослепительным, и она смолкла, закрыла глаза и запрокинула голову.

«Как она хороша!» – вдруг подумала Хелен, забыв историю о старухе; солнце освещало Джулию, точно прожектор, и синева комбинезона с курткой оттеняла смуглое лицо с темными ресницами и аккуратными стрельчатыми бровями; волосы ее были убраны под тюрбан, и потому ясно читалась изящная линия шеи и подбородка. Рот приоткрыт. Губы полные, чуть припухлые, зубы слегка неровные. Но даже это казалось прекрасным – так бывает, что маленький изъян непостижимо делает лицо красивее, чем абсолютная безупречность.

«Неудивительно, что Кей тебя любила», – подумала Хелен в тревожащем сумбуре чувств – зависти, восхищения и легкого замирания сердца.

Только это и связывало их с Джулией. Ведь они даже не подруги. Джулия была подругой Кей, как Микки... Хотя нет, совсем не как Микки, потому что не заглядывала к ним домой, не ходила с ними в пивную или на вечеринку. Не скажешь, что она открыта и проста. В ней какая-то загадочность, какое-то очарование, думала Хелен.

Загадочность и очарование она почувствовала сразу. «Тебе надо познакомиться с Джулией, – часто говорила Кей, когда Хелен к ней переехала. – Я ужасно хочу, чтобы вы встретились». Но всегда что-то мешало: Джулия занята, Джулия пишет, у Джулии невероятный распорядок дня, застать ее невозможно. С год назад они наконец случайно столкнулись у театра после спектакля – надо же! – «Веселенькое