Как бы это не заканчивалось.

Он задвигал бедрами, толкаясь и выскальзывая из ее тела. Она чувствовала, как тает, растекается по нему. Это было бесконечное, глубочайшее удовольствие. Пугающее удовольствие.

— Ты целовал их сегодня? — Спросила она грубо. — Женщин?

— Нет, я никогда не целую женщин. И я ненавижу это делать. Этого больше не случиться, Мэри. Я найду другой способ держать себя в руках, пока ты есть в моей жизни. Я не хочу никого, кроме тебя.

Она позволила ему перекатиться и опуститься на нее. Когда он вытянулся поверх нее, она почувствовала теплоту и тяжесть его массивного тела. Он нежно целовал ее, лаская языком, преклоняясь губами перед ней. Он был осторожен, несмотря на то, что она чувствовала, как он велик внутри нее. Он был так силен, что мог бы с легкостью переломить ее пополам.

— Я не буду заканчивать это, если ты не хочешь, — прошептал он в ее шею. — Я выйду из тебя сейчас же.

Она положила руки на его спину, ощущая, как перекатываются мышцы и поднимаются и опускаются ребра при дыхании. Она глубоко вздохнула и почувствовала приятный, эротичный аромат. Темный, острый, возбуждающий. Она почувствовала влажный отклик своего тела между ног, словно он поцеловал или прикоснулся к ее естеству.

— Что это за запах?

— Я, — прошептал он около ее рта. — Это происходит, когда мужчина связывается. Я ничего не могу поделать с этим. Если ты позволишь мне продолжать, он пропитает все твое тело, волосы. Он будет внутри тебя тоже.

С этими словами он вошел в нее глубже. Она выгнулась от удовольствия, позволяя жару растекаться по телу.

— Я не смогу пережить еще раз то, что случилось сегодня, — простонала она, скорее для себя, чем для него.

Он остановился и прижал ее голову к своей груди.

— Никогда, Мэри. Клянусь своей честью.

Глаза его были серьезными, но такую клятву она могла бы получить от любого живого существа. Но то облегчение, что она почувствовала, когда он дал залог, испугало ее.

— Я не полюблю тебя, — сказала она. — Я не могу позволить себе. Я не буду.

— Хорошо. Я буду любить за двоих.

Он снова вошел в нее, заполняя собой ее глубины.

— Ты не знаешь меня.

Она вцепилась ему в плечи и поцеловала ключицу. Вкус его кожи был удивительно приятным, его особенный запах проникал в ее рот.

— Нет, знаю. — Он толкнулся назад, смотря на нее с животной ясностью и убеждением. — Я знаю, что ты защищала меня, когда взошло солнце и я был совершенно беспомощен. Я знаю, что ты заботилась обо мне, несмотря на свой страх. Я знаю, что ты кормила меня. Я знаю, что ты воительница, выжившая, Прошедшая. И я знаю, что твой голос — это самое прекрасное, что когда-либо касалось моего слуха. — Он нежно поцеловал ее. — Я знаю о тебе все, и все, что я вижу, прекрасно. Все, что я вижу, мое.

— Я не твоя, — прошептала она.

Отказ не расстроил его.

— Хорошо, если я не могу владеть тобой, владей ты. Возьми всего меня, часть меня, маленький кусочек меня, сколько хочешь. Только, пожалуйста, возьми хоть что-то.

Она потянулась к его лицу, поглаживая идеальные линии щек и подбородка.

— Ты не боишься боли? — Спросила она.

— Нет. Но я могу сказать тебе, что до смерти пугает меня. Потерять тебя. — Он посмотрел на ее губы. — Теперь, ты хочешь, чтобы я вышел? Потому что я это сделаю.

— Нет, останься.

Не закрывая глаз, Мэри потянулась к его губам, проникая языком в глубины его рта.

Он вздрогнули и начал двигаться в равномерном ритме, погружаясь глубже и отодвигаясь назад, раскачивая их тела.

— Ты само… совершенство, — сказал он, слова вырывались в унисон с ударами бедер. — Я был создан… чтобы находиться… внутри тебя.

Настойчивость его движений росла, и вместе с ней усиливался аромат, идущий от его тела. И в скорее, всем, что она видела и чувствовала, стал он.

Взрываясь в оргазме, она выкрикнула его имя, почувствовав, как он переходит грань вместе с ней, как содрогается внутри нее, как освобождение, столь же мощное, как и жажда, выплескивается в нее.

Успокоившись, он перекатился вместе с ней на бок. Он прижал ее к себе так сильно, что она отчетливо слышала биение сердца в его груди.

Она закрыла глаза и уснула в изнеможении, граничащем со смертью.

Этим вечером, когда солнце село и жалюзи поднялись, открыв окна, Мэри решила, что она может привыкнуть к опеке Рейджа. А вот еще хоть небольшого кусочка пищи она не выдержала бы. Она положила пальцы на его запястье, останавливая приближавшуюся к ней вилку, нагруженную пюре.

— Нет, я набита под завязку, — сказала она, откидываясь на подушки. — Мой желудок сейчас взорвется.

Улыбнувшись, он поднял поднос с посудой и поставил его на столик, а потом снова сел около нее. Он ушел почти на весь день, видимо, работал, и она смогла отлично выспаться. Измождение росло с каждым днем, и она практически ощущала, как медленно соскальзывает в пропасть болезни. Казалось, что ее тело с трудом справляется с обычными физическими процессами, отзываясь постоянной болью. Синяки тоже вернулись: с ужасающей скоростью черные и синие пятна расцветали на ее коже. Увидев их, Рейдж пришел в ужас, решив, что он причинил ей боль о время секса. Ей пришлось долго уговаривать его, что это не его вина.

Мэри сосредоточилась на Рейдже: ей не хотелось думать о болезни или о грядущем медицинской обследовании. Боже, он выглядел ничуть не лучше: Рейдж дергался и все никак не мог усидеть на месте. Даже сидя рядом с ней на кровати, он все время потирал ноги, словно на него попала пыльца ядовитого плюща или он заболел ветрянкой. Она уже была готова спросить его, что происходит, когда он заговорил:

— Мэри, позволь мне сделать кое-что для тебя.

Несмотря на то, что, по идее, секс должен был быть последней вещью у нее на уме, она продолжала пожирать глазами бицепсы, растягивавшие рукава его черной рубашки.

— Я могу сама выбрать, что это будет?

Послышался мягкий рык.

— Тебе не следует на меня так смотреть.

— Почему нет?

— Потому что мне сразу хочется вскарабкаться на тебя.

— Не борись со своими желаниями.

Его зрачки сверкнули белой вспышкой. Это было самое странное. В одно мгновение они были черными. В следующее — в них мерцало бледное сияние.

— Почему это происходит? — Спросила она.

Его плечи напряглись, когда он поднялся на ноги и обхватил себя руками. Вдруг он начал ходить взад-вперед по комнате. Он чувствовала энергию, исходящую из него, рвущуюся наружу.

— Рейдж?

— Тебе не нужно об этом беспокоиться.

— Эти суровые нотки в твоем голосе говорят об обратном.