тем, кто поможет тебе пройти все это.

Внезапно Роф сделал шаг назад, и она ощутила, как в воздухе резко повеяло холодом, как изменилось его настроение. Тот жар, исходивший от него, больше не окутывал ее.

— Но это будет долгом какого-то другого мужчины. Равно как и его привилегией. Не моей.

Его мобильник затрезвонил.

Зарычав, он резко вытащил его из внутреннего кармана, и Бет посочувствовала звонившему, кем бы он ни был.

— Да? — затем последовала пауза.

Решив предоставить ему немного уединения, она пошла в ванную. К тому же ей и самой было просто необходимо побыть одной. Одних только образов было достаточно, чтобы у нее закружилась голова. Два дня. Два дня, в которых не будет ничего, кроме него?

Когда она вышла из ванной, Роф сидел на диване, опершись локтями о колени, полностью погруженный в раздумья. Он уже снял пиджак, и его плечи казались еще шире в этой черной рубашке. Подойдя ближе, она заметила пистолет под одеждой, от чего по ее телу пробежала легкая дрожь.

Когда она села рядом, он посмотрел на нее. Как бы ей хотелось уметь читать его, как открытую книгу, вот только эти черные очки не давали ей увидеть даже его глаз. Протянув руку, она коснулась его сурового лица, резко очерченной скулы. Его рот слегка приоткрылся, будто ее прикосновение лишило его легкие воздуха.

— Я хочу увидеть твои глаза, — сказала она.

Он слегка отодвинулся. — Нет.

— Почему?

— А почему для тебя так важно увидеть их?

Бет нахмурилась.

— Порой тебя очень тяжело понять, особенно, когда очки скрывают твой взгляд. Прямо сейчас я бы очень хотела узнать, о чем ты думаешь.

Или чувствуешь, что куда важнее.

Наконец, он пожал плечами. — Как пожелаешь.

Когда Роф не сделал ни одного движения, чтобы снять очки, она сама потянулась к дужкам у висков, и сдвинула их с лица. Он не поднял глаз, пряча взгляд за черными ресницами, которые по сравнению с его кожей казались невероятно темными. Он просто не открыл глаз.

— Ты не покажешь мне?

Он сжал челюсти.

Бет взглянула на очки. Когда она поднесла их к свету свечей, то едва могла вообще что-либо через них увидеть, настолько темными они были.

— Ты ведь слеп, верно? — мягко спросила она.

Его губы изогнулись, но это трудно было назвать улыбкой. — Забеспокоилась, что теперь я не смогу позаботиться о тебе?

Ее не удивила его враждебность. Она понимала, что такой мужчина, как он, ненавидел бы в себе любой признак слабости.

— Нет. Меня это ничуть не беспокоит. Но я все же хотела бы увидеть твои глаза.

Молниеносным движением Роф потянул ее на себя, удерживая на весу над своими коленями. Единственным, что не давало Бет упасть на пол, были его сильные руки. Его губы искривились в зловещей усмешке.

Он медленно приоткрыл веки.

И Бет ахнула.

Радужки его глаз были невероятного, необычного цвета. Сияющего бледно-зеленого. Такого бледного, что практически казались белыми. Всё это в обрамлении густых, темных ресниц. Его глубоко посаженные глаза, казалось, словно светились изнутри, озаряя лицо, не давая отвести взгляда.

Бет взглянула на его зрачки. Они были не такие, как у всех. Крохотные, несфокусированные точечки черноты.

Она погладила его лицо. — Они прекрасны.

— Бесполезны.

— Прекрасны.

Она наблюдала за тем, как Роф вглядывался в ее лицо, чувствовала его напряжение, словно он пытался заставить свои глаза работать.

— Они всегда были такими? — прошептала она.

— Я родился с нарушением зрения. А после Перехода оно лишь ухудшилось, и со временем, скорей всего, этот процесс будет развиваться.

— Так ты можешь что-то видеть?

— Да, — его ладонь коснулась ее волос. Когда пряди упали ей на плечи, она поняла, что он повытаскивал шпильки из шиньона. — Например, я знаю, что люблю, когда твои волосы распущены. И что ты очень красива.

Его пальцы пробежали по ее лицу. Слегка касаясь, спустились по шее к ключице. Затем еще ниже, по дорожке между грудями.

От этих прикосновений ее сердце еще чаще забилось в груди. В то время как мысли становились все более несвязными. Все вокруг потеряло какую-либо значимость, все, кроме Рофа.

— Знаешь, зрение весьма переоценивают, — прошептал он, положив ладонь ей на грудь. Его рука казалась тяжелой, теплой. Словно давая понять, какого это будет — почувствовать его мощное тело, вдавливающее ее в матрас. — Осязание, вкус, обоняние, слух. Эти четыре чувства также важны.

Нагнувшись ближе, он уткнулся носом в ее шею. И Бет ощутила легкое царапанье. «Его клыки», подумала она. Скользящие по ее коже.

Ей захотелось, чтобы он укусил ее.

Роф глубоко вдохнул.

— Аромат твоей кожи сводит меня с ума. Стоит мне лишь вдохнуть его, как я возбуждаюсь. Моментально.

Она выгнулась в его руках, потираясь о его бедра, приподнимая свою грудь ему навстречу. Ее голова откинулась назад, и она издала слабый стон.

— Боже, обожаю этот звук, — сказал он, передвигая свою руку к основанию ее горла. — Издай его для меня еще раз, Бет.

И когда он поцеловал ее шею, всосав кожу, она подчинилась.

— Вот так, — застонал уже он. — Святые небеса, именно так.

Его пальцы снова заскользили, на этот раз к завязкам платья, которые он сразу же распустил.

— Я не хотел, чтобы Фритц менял простыни.

— Что? — с трудом выговорила она.

— На кровати. После того, как ты ушла. Я хотел ощущать твой запах, лежа на них.

Полы ее платья разошлись, и холодный воздух коснулся кожи. Рука Рофа двигалась вверх по ее груди. Добравшись до бюстгальтера, он стал круговыми движениями водить пальцем по краю кружевной чашечки, постепенно просовывая палец внутрь, пока, наконец, не коснулся соска.

Ее тело дернулось, и она схватилась за его плечи. Его мускулы были напряжены, как стальные прутья, удерживая ее на весу. Бет посмотрела в его грозное и прекрасное лицо.

Его глаза буквально светились, а от радужек исходило сияние, отбрасывающее тени на ее груди. На его лице читалось обещание дикого, безудержного секса и чувство зверского голода по ней. Его огромное тело исходило жаром, мускулы на ногах и груди были напряжены до предела.

Но он совершенно очевидно контролировал себя. Так же, как и ее.

— Знаешь, я был слишком эгоистичен с тобой, — сказал он, опустив голову к ключице и слегка прикусив ее, стараясь при этом не повредить кожу. Затем лизнул нежное, как шелк, место, и спустился ниже к груди.

— На самом деле я еще не взял тебя как следует.

— Вот на этот счет я не уверена, — хрипло ответила она.