«звездочка-сорок». Это звонок наверх.

Обернув простыню вокруг себя, Бет встала с постели.

— Роф, — коснулась она его руки. — Не уходи.

Он наклонился, запечатлев на ее губах быстрый поцелуй. — Я вернусь.

— Ты будешь сражаться?

— Да.

— Но как? Ты же… — Она оборвала себя на полуслове.

— Слеп? Верно, уже почти триста лет.

У нее перехватило дыхание. — Ты настолько стар?

Он не мог не рассмеяться. — Да.

— Ну, должна признать, ты шикарно сохранился. — Ее улыбка померкла. — А сколько проживу я?

Его пронзила вспышка леденящего душу ужаса, украв из груди пару сердцебиений.

Что, если она не переживет Переход?

Роф почувствовал, как свело живот. Подумать только, его взял за яйца какой-то банальный страх смерти, и это его, того, кто всегда был со Смертью на ты.

Но она ведь справится, верно? Верно?

Он поймал себя на том, что стоит, уставившись в потолок, и гадает, с кем, черт возьми, он сейчас разговаривает. С Девой-Летописицей?

— Роф?

Он рванул Бет к себе, плотно прижавшись к ней, как будто физически мог уберечь ее от грядущей судьбы, если вдруг та окажется несчастливой.

— Роф, — выдохнула она в его плечо. — Роф, милый, я не могу… я не могу дышать.

Он тотчас же ослабил хватку и вгляделся ей в глаза, пытаясь вернуть себя в настоящее. От напряжения ему даже стянуло кожу на висках.

— Роф? Что случилось?

— Ничего.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Дело в том, что я не знаю ответа.

На ее лице на миг отразилась растерянность, но затем она поднялась на цыпочки. И поцеловала его в губы.

— Что ж, сколько бы мне не было отведено, я хочу, чтобы сегодня ты остался со мной.

В дверь постучали.

— Эй, Роф? — Голос Рейджа донесся сквозь сталь. — Мы все здесь.

Бет отстранилась, обхватив себя руками, и он ощутил, как она вновь закрывается от него.

Рофу захотелось запереть ее в комнате, но мысль сделать из нее пленницу казалось ему невыносимой. Кроме того, инстинкты подсказывали, что, как бы сильно Бет ни желала, чтобы обстоятельства сложились по-другому, она смирилась и со своей судьбой, и с его ролью в ней. К тому же в данный момент со стороны лессеров ей ничего не угрожает, они посчитают ее самым обычным человеком.

— Ты еще будешь здесь, когда я вернусь? — спросил он, натягивая куртку.

— Я не знаю.

— Если ты уйдешь, мне надо знать, где тебя искать.

— Зачем?

— Изменение, Бет, изменение. Слушай, будет безопаснее, если ты останешься.

— Возможно.

Он сдержал готовое сорваться с языка проклятие. Не станет же он умолять.

— Вторая дверь в холле, — бросил он. — Она ведет в спальню твоего отца. Я подумал, может, тебе захочется туда заглянуть.

Роф поспешил выйти из комнаты, пока не поставил себя в глупое положение.

Воины не умоляют. Они даже просят нечасто. Просто берут, что хотят, и убивают за это, если потребуется.

Но он и впрямь надеялся, что она останется здесь до его прихода. Ему нравилась сама мысль о том, что она спит в его постели.

Бет пошла в ванную и приняла душ, ощущая, как горячая вода смывает накопившееся напряжение. Выйдя, обтерлась, и заметила висящий на крючке черный халат. Недолго думая, она воспользовалась им.

Втянув воздух у отворотов, Бет прикрыла глаза. Запах Рофа был очень насыщенным, сочетание мыла, лосьона после бритья и…

Мужчины-вампира.

Боже Всемилостивый. Неужели это все взаправду?

Она вернулась в комнату. Роф не запер шкаф, и она подошла взглянуть на его одежду. Но вместо нее обнаружила тайный склад оружия, заставивший ее буквально остолбенеть.

Девушка оглянулась на дверь, ведущую к лестничному проему, и подумала об уходе. Но как бы ей ни хотелось сбежать, она понимала, что Роф прав. Остаться куда безопаснее.

К тому же отцовская спальня так и манила к себе.

Она сходит туда и будет надеяться, что ее не бросит в дрожь при виде того, что там находится. Бог свидетель, ее любовник и так обрушивает на нее одно потрясение за другим.

Вновь оказавшись у подножия лестницы, Бет потуже стянула отвороты халата. Стоя в мерцающем свете газовых ламп, заставлявшем стены казаться живыми, она принялась разглядывать дверь на противоположной стороне. Ощущая, как стремительно тает ее смелость, Бет подошла, взялась за ручку и толкнула.

С другой стороны ее встретила непроглядная тьма, стена черноты, вызывающая мысли о бездонной пропасти или же необъятном пространстве. Она потянулась мимо косяка и стала ощупывать стену в надежде наткнуться на выключатель, а не на зубастое чудище, стремящееся отгрызть ей руку.

С выключателем не вышло. Зато по прошествии минуты ее кисть все еще была при ней.

Шагнув в пустоту, Бет медленно двинулась налево и уперлась во что-то большое. Нащупав медную ручку и ощутив запах лимонной полироли, она предположила, что неизвестный предмет скорее всего является высоким старинным комодом на ножках. Выставив перед собой руки, она продолжила путь до тех пор, пока не отыскала лампу.

Нащупав выключатель, она щелкнула им и заморгала от вспыхнувшего яркого света. Подставка лампы представляла собой изящную восточную вазу, а стол, на котором та располагалась, был сделан из красного дерева и очень изысканно украшен. Само собой, вся комната была декорирована в том же самом поразительном стиле, как и остальные помещения наверху.

Как только глаза привыкли к свету, Бет огляделась.

— О… боже… мой.

Повсюду были ее фотографии. Черно-белые, цветные, снятые крупным планом. Она была запечатлена в каждом своем возрасте. Младенчество, детство, юность. Во время обучения в колледже. Одна из фотографий оказалась совсем свежей, снятой в тот момент, когда она выходила из офиса «Колдвелл Курьер Джорнал». Она помнила тот день. Шел первый зимний снегопад, и она смеялась, глядя в небо.

Восемь месяцев назад.

Мысль о том, что она разминулась со своим отцом всего на каких-то несколько месяцев, вызывала горечь.

Когда он умер? Как он жил?

Одно несомненно: у него был превосходный вкус. Удивительное чувство стиля. И он определенно любил красивые вещи. Просторная личная комната ее отца была великолепна. Насыщенный красный цвет стен подчеркивал и приковывал внимание к еще одной впечатляющей коллекции пейзажей,