состоянии всего несколько секунд, как раз столько, сколько надо для взлета и прохождения через атмосферу до сверххолодных областей космоса; и все проблемы будут решены.

– Но может ли корабль взлететь так быстро?

– Знаете ли вы, что гравитационное поле Земли в одних местах сильнее, чем в других?

– Нет, но это можно себе представить.

– Существуют определенные линии, где притяжение намного мощнее, чем между ними, – сказал Гаусс. – Садитесь точно между этими линиями и включайте полную мощность. Корабль отрывается от Земли мгновенно, со скоростью, близкой к скорости света. Как будто вы кончиком пальца щелкаете горошину. Щелк! Со скоростью света.

– Но…– Палмер замолчал.

– Продолжайте. Но что?

– Люди внутри корабля. Они не смогут выдержать такое ускорение.

– Ха! – В первый раз за весь вечер лицо немца понастоящему осветилось. Он хлопнул ладонью по столу, стирая нарисованный на нем знак. – Я поймал вас, мой друг! Вы верите мне.

– До этого момента, да. У меня недостаточно знаний, чтобы не верить.

– Вы знаете достаточно, чтобы видеть в этом смысл?

– Да, – признался Палмер.

– Вы принимаете это, – настаивал Гаусс. – Вы принимаете это. Вы должны. Иначе вы не беспокоились бы о людях внутри корабля.

– Очевидно, это так.

– Теперь слушайте, – сказал немец. – Не поймите ошибочно мои слова, когда я говорю, что мне плевать на этих людей. Мне нет дела до их благополучия. Не то что я бесчеловечен. Но моя проблема – найти физическое решение, такое решение, которое я тотчас же могу доказать на практике. Я это сделал, И я показал, как абсолютный холод космоса делает решение возможным вне лабораторной охлаждающей камеры. Я физик, а не биолог. Пусть биологи решают проблему этих людей. Согласны?

Палмер криво усмехнулся:

– Не обманывайте себя, Гаусс. Просто вы бездушный старый человек. – Он наклонился вперед. – Никто не догадывается о значении этого эксперимента? О том, какие он открывает возможности для изучения космоса?

– Даже Кармер не догадывается. Я думаю, он просто потакает мне. Ничего практического в моей игрушке он не видит.

– Не объясняя существа, – сказал Палмер, – можно, я скажу моим коллегам, что у вас есть по- настоящему серьезная вещь? Сколько будет стоить довести ее до конца?

– Двадцать миллионов. Тридцать. – Гаусс сложил свои тонкие губы в недовольную гримасу. – Они не купят ее без определенной информации, а может быть, демонстрации. Сделать этого я не могу. Риск был бы огромен.

– Это достойные доверия люди. Они могут хранить секреты.

– От русских? Меня волнуют не русские, – объяснил старый немец. – Меня волнуют мои выдающиеся друзья, ученые свободного мира. Им не украсть этого у меня. – Его печальные глаза стали маленькими и свирепыми. – Я не допущу, чтобы это случилось. Я не могу. Мне осталось всего лишь несколько лет. Они не могут мошеннически лишить меня моей собственности.

– Но со временем об этом узнает весь мир.

– Браво! Когда Гаусс объявит об этом, Гаусс захочет, чтобы весь мир знал. И знал, что это именно Гаусс дал им чудо. Палмер подумал. – Таким образом, вы просите у меня от 20 до 30 миллионов на лошадку, настолько темную, что никто не в состоянии разглядеть, на что она похожа.

– Поскольку я рассказал вам так много, вы можете посетить мою лабораторию и сами наблюдать эксперимент. Тогда они поверят вашему слову.

– Так банкиры не поступают, Гаусс, и вы это хорошо знаете. – Палмер посмотрел на старого ученого и увидел, что тот опять стал сжиматься в своей сверхжалости к себе. – Вы имеете простую лабораторную игрушку. Я уверен, что она работает. Мне достаточно вашего слова. Но чтобы перевести эту игрушку во чтолибо стоящее, быть может прототип космического корабля, который докажет свою полезность, на это потребуется очень много денег и еще больше на решение проблемы защиты людей, тех, кто полетит в нем. И тогда…

– Автоматическое управление, – прервал Гаусс тихим голосом. – Прототип не будет нуждаться в человеке.

– Вы не поняли, о чем я говорю.

– Может быть, – медленно произнес немец, – потому что я не хочу понять. Или потому, что я слишком хорошо все понимаю и поэтому не хочу насиловать свои уши, выслушивая это еще раз. Палмер посмотрел на часы. Он уже на десять минут опаздывал на свидание. Он встал.

– Можете ли вы продолжать свою работу без дополнительного финансирования?

– Вопрос не в «можете». – Гаусс натянул пальто, глаза смотрели в сторону. – Я должен продолжать эту работу. Я буду подписывать фальшивые заявки на сырье, врать, воровать оборудование.

– Что, если вы получите правительственный контракт? Что, если вы уйдете из Джет-Тех? Начнете всю работу под наблюдением правительства?

Гаусс сардонически кивнул.

– Для меня, кто уже сжег миллионы их долларов на verfluchte [Проклятый (нем.)] ракету «Уотан»,