Она явно разозлилась из-за того, что ее сын не пришел, судя по тому, как она резким щелчком отбросила сигарету на землю. Но гораздо больше меня занимало другое: почему мамина машина стоит здесь, если самой мамы в доме нет? Тут мне в голову пришла еще более абсурдная идея: а может, мама была там с Брюсом? Мне стало страшно.

Миссис Лэнгли села за руль автомобиля, припаркованного у рододендрона, и я, словно идиот, ляпнул:

– Вы, значит, ездите на голубом «пежо»…

– И что тут такого, скажи, пожалуйста? – засмеялась мама Брюса, настолько вежливо, насколько было возможно в такой ситуации.

– Да нет… Отличная машина.

– Что ж, если ты согласишься поиграть со мной в теннис как-нибудь, я разрешу тебе посидеть за рулем.

– Правда?

– Конечно. – Она завела мотор и откинулась на спинку кресла.

– Наверное, лучше сначала потренироваться.

– Водить или играть в теннис?

– И то и другое. – Засмеявшись, она поехала вперед, помахав мне на прощанье.

Сказать, что я почувствовал огромное облегчение, – значит ничего не сказать.

Белки опять залопотали, но теперь мне уже не казалось, что они надо мной смеются. Мамы в доме не было. Сейчас она с Осборном и выполняет свою работу. В чем бы она ни заключалась. Честно говоря, в этот момент сеансы массажа показались мне таким невинным занятием… Мою задумчивость прервал короткий резкий свист. Из окна на втором этаже выглядывал Брюс Лэнгли. На вид ему было лет двадцать или двадцать один. Платиновые свежевыкрашенные волосы сияли на солнце, словно нимб. Он был похож на поп-певца, позирующего в образе святого для обложки своего нового альбома.

– Сударь! – торжественно объявил он. – Вы джентльмен и ученый, а также весьма одаренный врунишка.

– Да ладно, ерунда.

– Я перед тобой в долгу, Финн.

Он тоже знал мое имя! Похоже, я местная знаменитость, не иначе. Мир прекрасен! Но тут Брюс повернулся к невидимой гостье и сказал:

– Подожди секунду, Джилли, сейчас я подойду.

Он, видимо, не заметил, как улыбка медленно сползла с моего лица. Внук Осборна отвесил мне поклон, достойный самого Робин Гуда, закрыл окно и исчез.

Пусть лучше это будет Джилли, чем мама… Но все-таки мне было больно. Почему она мне ничего не сказала? Хотя бы намекнула, что между ними что-то есть. Сказала только, что знает его достаточно хорошо, чтобы курить траву, которую он выращивает. Хотел бы я знать, известно ли об этом Двейну. Хотя вряд ли Брюса это волнует.

Я пошел домой, в тысячный раз вспоминая о том, что произошло неделю назад между мной и Джилли у нас на кухне. Дурман от испарений ДДТ и действия сорта «флейвалльская красная», снятый топик, прикрытые глаза, губы в ожидании поцелуя. Этот поцелуй, казалось мне теперь, изменил бы всю мою жизнь, если бы не этот Осборн на своем «бентли», въехавший прямо на кукурузное поле. Не исключено, что, если бы я все-таки поцеловал тогда Джилли, она бы также позволила бы мне засунуть руку ей в трусики – те самые, которые сейчас лежали в пасти белого медведя, – кстати, если этот Осборн так озабочен проблемой исчезающих видов животных, то как ему пришло в голову держать у себя в доме такой ковер? А что, если бы мне удалось предпринять еще один шаг? Что бы случилось тогда? Следуя этой нездоровой логике моего измученного воображения, в таком случае не Брюс, а я покоился бы меж роскошных бедер Джилли. Все было бы по-другому, если бы не этот Осборн!

Я не винил ни ее, ни Брюса, и поэтому у меня появилось такое чувство, будто я повзрослел всего за несколько минут. Нет, Джилли все-таки была передо мной виновата. Немного. Впрочем, моя самовлюбленность быстро подсказала мне утешение: она переключилась на Брюса, потому что ее отверг я. С другой стороны, у меня было достаточно здравого смысла, чтобы понимать: если бы даже я и воспользовался предоставленной мне счастливой возможностью, с Брюсом соревноваться бесполезно. Богатый и красивый защитник слабоумных – он был крут, неимоверно крут. Что ж, во всяком случае, я ему, кажется, понравился. Сегодняшнее утро могло сложиться намного хуже. А так – может, мне повезет стать его другом и я смогу продолжать по-приятельски общаться с Джилли. Нужно стараться видеть во всем только хорошее. Кроме того, миссис Лэнгли практически пообещала мне дать свою машину. Когда парню пятнадцать с половиной лет, ему легче нести бремя девственности, чем одиночество.

Когда я подошел к цепи, протянутой через дорогу, то увидел за тополиной рощей теннисный корт и бассейн. Было уже далеко за полдень, так что мама уже, наверное, закончила «заниматься» с Осборном. Придется подождать, пока у меня не появятся ответы на все мои вопросы.

По дороге сюда я добежал до этого самого места. Теперь решил пройти еще немного, чтобы найти хозяйский дом. Мне и в голову не приходило прекратить свое расследование. Я твердо решил встать завтра пораньше и дождаться ее у дома Осборна. Главное – не забыть надеть носки.

Я сошел с дороги на покрытую опилками тропу, которая вилась вплоть до речки параллельно большой дороге. На другой стороне реки был высокая (шесть футов) ограда, украшенная цепями. На заборе была колючая проволока – три ряда. Непрошеных гостей в этом доме явно не жаловали. Должно быть, здесь живет Осборн. В двух сотнях метров вниз по течению лежал упавший клен с обрубленными корнями, перегораживающий реку. Его ствол был толщиной не менее двух с половиной футов. Мне казалось, что перейти на другую сторону по такому мостику будет легче легкого. Ничего подобного!

Не успел я вскарабкаться на это бревно, как сразу понял: сейчас упаду. Оно было покрыто зеленым илом, скользким и противным как черт знает что. Но я решил, меня ничто не остановит: не утруждая себя тем, чтобы смотреть под ноги или разводить руки для балансировки (к черту все эти сложности), я просто представил, что за мной гонятся каннибалы, и, испустив истошный вопль, ринулся вперед, а потом, конечно, упал в воду. Но зато сделал это по-своему.

С забором было легче управиться. Колючая проволока зацепилась за мои штаны сзади, но мне удалось уберечь нежнейшую часть своего тела. Теперь я видел еще кое-что. Лес на этой стороне реки был очень густым и заросшим жимолостью и какими-то колючками, так что я и шагу не мог ступить, не вскрикнув от боли. Разумеется, вскоре я перестал идти по прямой, а пошел по оленьей тропе, поднимавшейся в гору. На холме лес поредел, и передвигаться стало легче. Я увидел серую лису, потом дикобраза и стадо маралов. Это были уже не те олени с белыми хвостиками, которые поедали цветы, высаженные у тропинки, ведущей к нашему дому. Когда Нана ездила в Шотландию на конференцию психологов, она послала мне открытку с изображением таких животных. Рога у них были просто роскошные. Ни один охотник не отказался бы повесить их у себя в доме. А шкуры – рыжеватые. Они так же мало общего имели со штатом Нью-Джерси, как и я. Вдруг показалась полянка. Видимо, дом Осборна находится где-то поблизости. В центре поляны, на каменной глыбе, стояла мраморная статуя обнаженной женщины. Ее руки были простерты к небу, будто она держала невидимый огромный кубок. Но потом я прочитал, что было написано на камне, и понял: это могила первой жены Осборна. «Луиза. 1906-1927».

Через три часа Луиза опять выросла передо мной, и стало ясно, что я заблудился. Солнце уже клонилось к закату. Я стоял в тени надгробного памятника, и мне было немного не по себе, потому что в зарослях папоротника на краю прогалины я наткнулся на мертвого оленя. Охотник отрезал ему голову и вытащил печень. Надеюсь, это сделал охотник.

Мне нужно было немедленно успокоиться. Если я буду продолжать паниковать, то никогда не смогу выбраться отсюда. А сделать это абсолютно необходимо, иначе мама всполошится, начнет звонить Гейтсу, тот – Осборну, Осборн скажет миссис Лэнгли, та поделится с Брюсом и Джилли, и все узнают о том, как я потерялся. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Люди будут смеяться надо мной. Как же я буду ориентироваться в дебрях страны яномамо, если потерялся в лесах Садового штата [16]? Нет, на самом деле это была проверка.

Как-то нас с Хлюпиком отправили на две недели в бойскаутский лагерь. Помню, он как-то говорил мне, что, если ты потерялся в лесу, нужно взобраться на дерево. Была только одна проблема. Ветки, за которые