Надеюсь, я не оставил их в Нью-Йорке вместе с порножурналами. Даже если и так… мама мне новые купит. «Hola, Isabella. Como esta usted? – стал я повторять про себя. – Esta bien?» – «Si, gracias» [13]. Все, с этого дня начинаю новую жизнь. У меня все решено. Я собирался воплотить в жизнь все то, о чем только что написал своему отцу, и мысленно уже не только поступил в Гарвард, но и закончил его, получив диплом с отличием – все благодаря успехам в занятиях антропологией. Потом мне привиделась статья, напечатанная в «Нью-Йоркере», в которой я делился с читателями воспоминаниями о том, как жил со своим отцом на земле племени яномамо. Папа наконец-то избавился от своей старой жены и сидел теперь рядом с мамой, держа ее за руку. И он ездит на таком же автомобиле, что и Райан О'Нил в фильме «История любви». А моя девушка – вылитая Джули Кристи. Правда, она не играла в «Истории любви», но зато она нравится мне намного больше, чем Эли Мак-Гроу.
Даже не знаю, до чего бы я еще додумался, если бы вдруг, повернув за угол, не увидел шикарную машину друга Джилли. Он, кажется, был не очень рад меня видеть. А когда его подруга завопила: «Эй, притормози, это же Финн!», Двейна это явно взбесило. Он поехал медленнее – специально, чтобы швырнуть в меня пустую банку из-под пива.
– Эй ты, любитель марихуаны, держись подальше от моей девушки, а то я тебе башку снесу.
Я быстро уклонился от удара. Ну и дела! Зачем же Джилли рассказала ему, что мы вместе курили? Двейн промазал. Он нажал на тормоз, дал задний ход и попытался попасть в меня еще раз (теперь уже полной банкой). И это ему наверняка бы удалось, если бы девушка не потянула его за руку. Они поехали вперед, и я услышал, как Джил назвала его болваном. Потом она повернулась в мою сторону и прокричала, что извиняется, причем на ее лице сияла улыбка, что редко случается со статуями острова Пасхи.
Минут десять я сидел, притаившись в кустах. Наконец ощутил такой прилив отваги, что выбрался на середину дороги и заорал: «Да пошел ты!» Потом подобрал банки из-под пива. Мой отец был бы доволен, что я так поступил. Кроме того, их можно будет швырнуть в рожу этого Двейна, если он не угомонится и решит вернуться сюда, чтобы переехать меня своей машиной.
Пройдя еще немного, я услышал чьи-то голоса, которые доносились со стороны дороги. Девушка нудно рассказывала, как парень по имени Брюс осветлил волосы и привел какую-то девицу по имени Коко на первую взрослую вечеринку своей двоюродной сестры. Они так ржали! Как будто это и правда было очень забавно. Тут раздался чей-то визгливый голос. Говоривший был настроен скептически.
– Ты говоришь о той Коко, которая играла в гольф на полях «Конкорд» и «Пайпинг рок» в Нью-Йорке?
– И ее туда пустили? – спросил другой парень.
У него был какой-то фальшивый английский акцент: так говорят пародистки, изображающие Кэтрин Хепберн.
– А что им оставалось делать? Брюс сказал, что она его невеста, – ответила девица с тягучим голосом.
– И что сказала его мать? – заинтересовался визгливый.
– «Мои поздравления», – бесстрастно сказал женский голос.
Все заржали.
– Не понимаю, что здесь такого смешного, – вступил в разговор итальянец (судя по акценту).
– Эта Коко – негритянка, – добавила скучавшая до данного момента девица, словно в этом было что-то неприличное.
Но Итальянец все равно ничего не понял. И не он один.
– Она черная, – объяснил кто-то. – И у нее денег полно. Ее отец – король Нигерии или что-то вроде этого.
– Негр и черный – это ведь одно и то же, так? – спросил Итальянец.
– В принципе, да.
Опять кто-то громко рассмеялся. Кажется, они обогнали меня, и теперь их голоса и хихиканье доносились с другой стороны живой изгороди. Компания состояла из трех мальчишек и трех девчонок. Судя по тому, что и как они говорили, можно было подумать, что им больше лет, чем на самом деле. Когда они наконец появились из-за кустов, я отпрянул назад, чтобы они меня не увидели. Все были верхом на лошадях и одеты в специальные костюмы – бриджи, сапоги и бархатные шляпы. Ату, ребята! Одного взгляда на них хватило бы, чтобы понять, что они принадлежали не к тому племени, в которое входили Джилли со своим приятелем. Они все были одеты для верховой езды – ату, ребята!
– Брюс в восторге от себя. Думает, что он самый умный. Меня от него просто тошнит, – заговорил здоровый толстый пацан с двумя подбородками и такой грудью, что ему вполне подошел бы лифчик второго размера. – Он разыгрывает из себя либерала специально, чтобы привлечь к себе внимание. Господи, да он же постоянно притаскивает с собой гавайцев, когда мы договариваемся поиграть в гольф в Медстоуне.
– Иэн, мне бы не хотелось быть грубой, но разве твоя бабушка не гавайка? – перебила его светловолосая девушка.
Грудь у нее была такая же, как у Иэна. Это она говорила таким голосом, будто ей было смертельно скучно. Толстяк был вовсе не похож на гавайца, по-моему. У него были рыжие волосы, и он обгорел на солнце так, что кожа на его детском лице покраснела, будто ее обварили кипятком.
– Моя бабушка католичка. – Теперь он заговорил, противно растягивая слова на великосветский манер.
Меня совсем сбили с толку. Значит, гаваец-католик имеет больше шансов быть принятым в обществе, чем гаваец-протестант? Нет, это какое-то странное племя. Они говорили по-английски, но я не понимал, о чем идет речь. Лошади остановились и стали пить воду из речки. Молчаливая девушка, не принимавшая участия в разговоре, перебросила ногу через седло и стала выпускать дым кольцами, непринужденно сидя в седле по-дамски, словно у барной стойки. Ее волосы были заплетены в косу, которая болталась на спине, а лицо с выделяющимся белым шрамом было покрыто загаром. Рубец начинался у кончика рта и шел прямо к уху.
– Этот Брюс просто идиот. – Иэну явно хотелось сменить тему.
– Между прочим, он окончил Гарвардский университет, мистер, – и Роллинз, – сладко улыбнулась блондинка.
– Зачем так раздувать щеки, Иэн! – вынес вердикт тощий парень с волосами, доходившими ему до плеч.
Когда все закончили смеяться над тупостью потомка гавайцев, он крикнул:
– Я бы не отказался, чтобы ты для меня раздувала щеки, Пейдж.
– Да, конечно, мечтай! – Она повернулась к Тощему. – Что сказали твои родители, когда узнали, что ты разбил свой «порше»?
– Ну, они сказали, что гордятся мной, потому что я все-таки смог пройти тест на содержание алкоголя в крови.
– Да, ты молодец, что перестал пить. Лучше антидепрессанты принимать.
– Роллинз – это лучший колледж во Флориде.
А я-то подумал, что это его фамилия.
– О, неужели? Потрясающе.
– По-моему, Брюс вовсе не так неотразим, как ему кажется, – толстяк не собирался сдаваться.
– А почему тогда ты постоянно говоришь о нем? – Эта была первая фраза, произнесенная девушкой со шрамом.
– Меня бесит, что он так уверен в том, что он та-ко-о-о-й крутой. – Человек, закончивший Гарвард? Подружкой которого была нигерийская принцесса? Знаете, мне он действительно казался крутым.
– Иэн, ты просто не можешь простить моего брата за то, что он побил тебя, потому что ты лапал умственно отсталую сестру Аманды.
– Слушай, Майя, я и понятия не имел, что с ней что-то не так.
– Не ври, ради бога! Она больна гидроцефалитом! У нее такой лоб, что на него самолет посадить можно – места хватит!
Троица просто зашлась от смеха. Здорово сестра Брюса, Майя, прижучила этого Иэна. Кто-то притворно ойкнул, и лошадь Мистера Роллинза встала на дыбы. Он выругался и резко дернул за поводья. Тогда его рысак подошел к тому месту, где стоял я, и он меня заметил.
