— Мне кажется, работа на этой ферме может оказаться забавной, — несмело предположила Трейси. — Это как в летнем лагере. Спать в общей комнате, разговаривать в темноте о том, о чем стесняешься сказать при свете. У меня никогда не было ни брата, ни сестры, да и в летних лагерях не приходилось бывать. Дед не позволял даже приводить домой одноклассников...

— О чем ты говоришь, Трейси? — возмутился Никос.

— Да, я понимаю, что я уже не ребенок, но в детстве я так тосковала по дружеским отношениям, а дед пресекал всякое мое побуждение общаться с кем-либо доверительно.

— Но неужели у тебя вообще не было друзей, когда был жив твой отец?

— Конечно, с отцом мы были дружны, но это же не то. Мы жили в доме деда все вместе. Отец прилагал неимоверные усилия, чтобы смягчать все возникающие конфликты. А потом его не стало, и все затаившиеся разногласия вышли наружу. Дед срывался и кричал на меня, как не мог кричать на моего отца; должно быть, его провоцировала моя внешняя схожесть с папой. А я была подростком и не желала все сносить, иногда даже лезла на рожон...

— И, наверное, очень обрадовалась, когда появилась возможность уехать из дому, — дерзко намекнул Никос.

— Мои отношения с Карлом никого не касаются.

— Значит, были отношения?

— Да.

— Тогда почему он ушел от тебя? Это ведь он ушел, верно?

— Да. Карл попросил у меня развод.

— Но вот этого я не понимаю. Ты вышла за него в восемнадцать, у вас были хорошие отношения, и после семи лет брака он попросил у тебя развод. Должно быть, тебя это очень огорчило, Трейси.

— Огорчило?

— А разве нет?

— Никос, ты вынуждаешь меня выдать чужой секрет, но я не стану этого делать. Скажу лишь, что в моей близости с Карлом не было любви, впрочем, даже это признание не сможет объяснить природу наших с ним отношений. А ты, Никос, помнишь тот день, когда ты приехал к нам по очередному приглашению дедушки? Ты тогда привез Самсону подарок.

— Помню. Я купил ему поводок, чтобы он больше не убегал от тебя.

— Да. Ты не мог знать, что за две недели до этого он, бедняжка, умер. Мне тогда было столько же лет, сколько Ари теперь. Я нашла Самсона мертвым на дорожке парка. А потом я совершенно случайно услышала, как два садовника разговаривали между собой. Один предположил, что это дед отравил Самсона: он рассказывал другому, что видел, как дед подозвал к себе собаку, когда та бегала по лужайкам, и угостил ее чем-то, чего прежде никогда не делал. В тот же день Самсон умер. Как я могла спокойно оставаться жить с таким человеком под одной крышей, Никос? Самсона подарил мне отец незадолго до смерти. Я хотела похоронить Самсона в саду, но садовники не позволили мне этого сделать. Они выполняли распоряжение деда; они забрали у меня труп Самсона, и я не знаю, что с ним сделали.

— Зачем, по-твоему, Полу понадобилось убивать безобидного пса? — с недоверием спросил Никос.

— Мы тогда с ним серьезно конфликтовали. Дед таким образом дал мне понять, что совсем не считается со мной. В тот день я решила менять свою жизнь. Вижу, ты мне не веришь. Как общественное лицо дед вел правильную жизнь. Он отдавал огромные суммы на благотворительность, оказывал спонсорскую помощь различным организациям. Но то была лишь дань общепринятым условностям. Дома, наедине с близкими он был совершенно другим человеком: деспотичным, несдержанным, мелочным, злобным. Да, не смейся, Никос. Именно злобным.

— Я тебе верю, Трейси. Точнее сказать, я верю, что ты тяжело воспринимала все это. А теперь ложись спать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Никос.

Когда Никос вернулся из ванной, Трейси уже крепко спала. По ее почти детскому лицу было видно, что она давно хотела рассказать об этом случае с Самсоном и теперь, наконец, испытала облегчение.

Два часа спустя Никос по-прежнему не мог уснуть. Но волновала его далеко не смерть пса. Никос пытался найти объяснение тому, почему Трейси рассталась с Карлом фон Акселем. Прежде он нисколько не сомневался, что развод был идеей ветреной Трейси. Эта уверенность у него возникла после прочтения многочисленных статеек светских хроникеров, подробно описывавших похождения европейских знаменитостей. Чувствуя себя причастным к судьбе этой девочки, он не мог оставаться равнодушным к тому, что о ней писали. Но сведения о ней, к его искреннему неудовольствию, подтверждали, что Трейси фон Аксель становится легкомысленной и взбалмошной особой, ищущей сомнительные удовольствия.

Из слов же самой Трейси следовало, что с мужем у нее были какие-то особые отношения, суть которых она ему приоткрывать не желала. В период жизни в Европе она училась в университете, о чем он даже не догадывался. История про сложные отношения с дедом объясняла и оправдывала ее поспешный брак. Но что касается ее развода, то тут трудно было что-либо понять. Карл женился на ней из-за денег семьи Лоретто, и он же, по утверждению Трейси, явился инициатором развода...