— Жаждешь кровопролития среди нас, Ану?

— Да у нас не было таких кровавых страстей столетиями, — произнес он в цветистой женоподобной манере.

— Ану! — возмущенно воскликнула Рэйчел.

— Я знаю, на что ты способен со своими страстями, Ану, — предостерег его Алек.

Разум Алека снова вернулся назад, в Нью-Йорк, в его тело.

Он уступит им и примет участие в поединки, чтобы покончить со всеми распрями.

По всему миру вампиры пребывали в бездействии. Коронация была отложена. Одни протестовали, другие же восприняли эту новость спокойно. Они по-прежнему оставались без короля и знали по какой причине. Их эта новость не радовала. Им вновь предстояло тягостное ожидание.

Алек прошел в ванную и снял с себя одежду.

Ему нужно вернуться к Тане. Этот, так называемый, «звонок», что он сделал, занял больше времени, чем ему хотелось. Он был на взводе от самой мысли о поединке, в котором ему придется участвовать. И что задумал Ану? Прими душ, Алек, с вопросами разберешься позже.

Душ всегда помогал ему расслабиться. Он вошел в мраморную душевую кабину, повернул вентиль с горячей водой. В этот момент ослепительно-белая вспышка мысленных образов с участием Тани стремительно затопила его разум. Образы были настолько сильны, что он запрокинул голову. Он ощутил ее нерешительность, желание и страх. Он «видел» ее обнаженное намыленное тело. Вода каскадом струилась по впадинкам и плавным изгибам ее поджарого тела. Капли воды падали с ее темноватых сосков. Переняв на себя ее чувства и мысли, Алек присел, поскольку она сделала то же самое. И, как она, склонил голову; глаза расширены, мышцы напряжены.

Поскольку Алек отпустил контроль над своими ментальными силами, он оказался связан с ней. Для него это будет не лишним: ведь ясно, как божий день, что сама она не расскажет ему, почему сомневается в нем и не доверяет. Он ощутил ее боязнь выпустить бразды управления своей жизнью из рук и оказаться под чьим-то контролем. Он чувствовал ее предубеждение в отношении представителей противоположного пола. Алек почувствовал, как глухо забилось его сердце в несвойственном для человека ритме. Он ощутил ее гнев на мужчин, злость на отца. А за всем этим, он почувствовал ее терзания за все те жестокие нападки, которым подверглась ее мать.

Он увидел Таню маленькой девочкой. Милая девчушка с косичками, расспрашивающая свою мать, почему у той синяк под глазом; Таня, бьющая кулаком и пинающая отца, защищая от него мать; отец, в порыве гнева поднявший руку на дочь, и полицейских, уводящих его из дома. Ей пришлось слишком быстро повзрослеть. Образы приходили с трудом и быстро сменялись. Он окунулся в ее житейские превратности, как в воду.

Наконец, стремительный поток образов покинул его. Они настолько сильно овладели им, что после их исчезновения Алек упал на кафельный пол душевой, хватая воздух ртом и захлебываясь водой, от чего его легкие тот час же закрылись, предотвращая удушье. Какое-то время он лежал свернувшись «калачиком», позволяя воде стекать по телу. Над дверью душевой вздымался пар.

Немного погодя, придя в себя, он выбрался из душа, насухо вытерся и лег спать. Сейчас он постарается поспать без кошмаров, а ответ на вопрос — «Что делать?», придет позже.

Таня гадала, что же случилось с Алеком. Он поднялся наверх, чтобы позвонить, но так и не вернулся. Она посмотрела на пустое место рядом с собой на диване — ей не хватало Алека. Ей хотелось поговорить с ним. Она вскочила на ноги.

— Нет, нет. — Она снова села. Почему она должна бегать за ним? Она и раньше-то за мужиками не бегала, так с какой стати ей начинать это делать сейчас? Она отпила тепловатый кофе и поставила чашку, затем опять подняла ее и сделала еще один глоток.

Затем она услышала пронзительный вопль, от которого в жилах свернулась кровь. Стены, казалось, завибрировали. Она снова вскочила на ноги и уронила кофейную чашку, пролив ее содержимое на себя, на диван и ковер. Сама же чашка, с треском упала на пол, разбившись вдребезги на мелкие фарфоровые осколки. «Какой ужас…», — она обязательно извиниться позже. Кажется, Алек попал в беду. Ее сердце заледенело от страха. А если Раду и Иона, объединившись, напали на него? Что же они сделают с ним? Она должна ему помочь.

Таня взбежала по лестнице, направляясь в его комнату.

Она схватилась за дверную ручку и повернула ее. Заперто. «Почему он запер дверь?» — она снова повернула ручку. На этот раз замок поддался, дверь медленно распахнулась, словно с другой стороны кто-то открыл ее. Придерживая дверь открытой, Таня замерла от страха на пороге. Алек был один, он метался из стороны в сторону и пронзительно кричал. Вещи с туалетного комода и прикроватной тумбочки кружили в воздухе вокруг него, помимо прочего, эта «воронка» подхватила и подушки с кровати. Подсвечники и верхнее освещение быстро мигали. Он пребывал в муках кошмара.

— Нет, Констанс, нет, — простонал он.

Она должна была сдвинуться с места и помочь ему, но от увиденного впала в оцепенение. С перепугу ей захотелось в туалет. Ни что из увиденного не принадлежало к ее реально существующему миру, но он нуждался в ней, и это было важнее, чем настоятельный «зов» ее «перепуганных» физиологических потребностей.

Лавируя и уклоняясь от летящих в ее голову предметов, Таня ринулась к Алеку. Придерживаясь за столбик кровати — единственный мало-мальски устойчивый предмет обстановки, — она, спотыкаясь, все ближе пробиралась к нему. Приблизившись, она сразу же заметила, что его лоб и грудь покрыты красными бисеринками крови. Таня не знала, что делать. Неужели он поранился? Уклонившись от комода, который двигался в сторону кровати, девушка бросилась в ванную, схватила тряпку, намочила ее и быстро направилась обратно, снова уклоняясь от летающих вещей и придерживаясь за столбик кровати, чтобы добраться до него.

— Алек, проснись, — сказала она, гладя его по лбу. — Тебе приснился дурной сон. Все хорошо, дорогой. Все нормально.

Алек вскинул руки, молотя ими в воздухе. Таня попыталась удержать его, но он был гораздо сильнее ее.

Вилка от шнура лампы сильно ударила ее по затылку, словно ревностная соперница, устремившаяся на защиту своего любовника. Затылок горел от боли. Изумленно распахнув глаза, Таня обернулась и увидела, что теперь к ней летит уже сама лампа.

— Алек! — Стиснув зубы, она потрясла его: — Да проснись же, пожалуйста!

Его глаза неожиданно открылись и он повернул голову в ее сторону. Позади нее упала лампа, как будто ее кто-то отбросил. Таня вытерла бисеринки крови на его груди и перевернула тряпку, чтобы рассмотреть. На тряпке не было крови, но она была влажной. Она в недоумении перевела взгляд с тряпки на Алека.

Один за другим все вещи, кружившие вихрем над их головами, попадали на пол. Рефлекторно, она прикрылась Алеком, как щитом от падающих вещей.

— Это твоих рук дело?

Он приподнялся и сел.

— Конс… Таня, что случилось?

Она выжидала, пока он рассмотрит и осознает всю разруху вокруг них. Комнату как будто перевернули вверх дном. Лампа, а вернее — метательный снаряд, валялась на полу, кое-где виднелись осколки разбившегося цоколя. Абажур валялся где-то в другой стороне, лампочка разбилась вдребезги. Флакончики с одеколоном опрокинулись, некоторые разбились, а содержимое вытекло. Шторы прекратили раскачиваться. Она подивилась тому, как только окна не разбились.

— Ты был в плену кошмара. — Таня убрала непокорный вихор с его лба. — Я прибежала сюда, думая, что на тебя напали Иона с Раду. А вместо этого, я обнаружила тебя в минуту «самобичевания». Не хочешь рассказать мне об этом?

— Иной раз, когда мне снятся кошмары, мои телекинетические способности срываются с цепи.