Алек приземлился в районе порта, на берегу Ист-Ривер.

Стояла непроглядная темень, и лишь блеклый свет освещал пакгаузы, расположившиеся на территории порта. Алек остановился, в его руках из ниоткуда появился меч.

— «Выходец с того света», выходи, где бы ты ни был, — иорничал Алек.

— Впечатляющий размах крыльев, уродец, — выходя из темноты, подал голос он, облаченный в плащ с капюшоном.

Они кружили друг возле друга.

— Кто откопал тебя из стылой земли, дядя?

Алек поразился насколько он и его безумный дядя похожи. Если бы у него были не зеленые, а фиалковые глаза, они бы были похожи как отец и сын. Эта мысль встревожила его, их сходство было поразительно.

— Ты довольно скоро узнал. Я слышал, ты позволил Ионе жить своей жизнью?

— Ты знаешь, что для меня существует лишь одна женщина.

— И она чудесным образом жива. Она все так же хороша на вкус, как и в прошлые разы? Ты умно поступил, что отметил ее, — признал он. — Теперь все в нашем мире узнают, что она твоя.

— Я не позволю мстительным, неуравновешенным засранцам вроде тебя, добраться до нее, ведь теперь мне это по силам. — С леденящей кровь насмешкой, Алек окинул его взглядом. — Славный костюмчик. Я бы никогда не принял тебя за человека, одевающегося от Армани.

— Мальчик, у меня имеются друзья в высшем свете.

— И в низшем тоже, вроде как. Из-за твоих недальновидных интриг, Раду, мы все погибнем. Ты не добьешься господства, смирись с этим.

Алек надеялся, что здравый смысл возобладает, но этого не произошло.

Рот Раду исказился от злобы:

— Если бы я стал королем, а ты моим преемником, мы смогли бы править миром, Алек. Взамен же, ты гнешь свою линию, захватив по праву принадлежащее мне место. Тебе должно быть стыдно, мальчик.

Алека утомила болтовня его дяди, ему хотелось убить его на месте.

— Лучше бы ты меня убил. Мне жаль тебя, дядя. Свои лучшие годы, ты провел под землей, строя коварные планы отмщения, отравляя тем самым себе жизнь, когда мог бы жить в свое удовольствие.

— Кто знал, что мой отец сделает тебя своим преемником, а потом возьмет с меня обещание держаться подальше от королевской власти? Он мертв, но ты и твоя смертная потаскуха живы, и вы подвергнетесь мучениям.

— Умный с полуслова понимает, но ты чрезвычайно глуп: меня не сделали преемником, я им рожден. Ты не имел об этом представления, потому что был слишком занят, ошиваясь вокруг моей матери.

Раду вздрогнул.

— Неужто я задел тебя за живое? — спросил Алек.

Раду зарычал и приблизился к Алеку. Алек набросился на него. Раду поднырнул под рукой Алека и полоснул ему по ребрам длинными ногтями.

Боль была невообразимой. Алек почувствовал, как из порезов хлынула кровь. Обдумывая каждый свой шаг, он передвигался, игнорируя боль. Согнувшись, Алек оперся на свой меч.

— Для меня неважно, чем я завладею: королевством или твоей смертной любовницей. — Раду окутал полумрак и он исчез.

Схватившись за бок, Алек опустил меч и прислонился к стене здания.

Проснувшись, Таня чувствовала себя, как лепрекон нашедший горшок с золотом. Голливуд явно все превратно понимал. Она была похожа на саму себя и не чувствовала в себе фатальных изменений, не считая слуха, который стал гораздо острее.

Ожидая на перроне поезд в привычном утреннем столпотворение и читая свою любимую книгу, она услышала скрежет, напоминающий царапанье ногтей по классной доске. Ей пришлось зажать уши, но это мало чем помогло. От гвалта Таня почувствовала тошноту. Она оглядела перрон: ожидающие пассажиры читали газеты, пили кофе и разговаривали друг с другом.

Она была единственной, на ком сказывался шум. Гвалт становился все громче до тех пор, пока поезд не подошел к станции. Ее восприятие окружающего мира в поезде стало совсем другой историей: реакция на шум состава осталась прежней, но будучи в вагоне она оградилась от гвалта толпы.

Таня ехала в битком набитом вагоне, и как обычно люди стояли, чуть ли не на головах друг у друга. Безукоризненно одетая женщина, стоящая рядом с ней, была окутана облаком парфюма. И это было странно, потому что Таня, как правило, не сильно реагировала на аромат духов. Ей нравились духи, но парфюм этой женщины, стоящей у нее над душой, чуть не сбил ее с ног. Тане казалось, что она тонет и задыхается в нем. Каждая пора ее кожи вбирала в себя этот запах. У Тани заслезились глаза, сидящий рядом мужчина предложил ей бумажную салфетку и спросил все ли с нею в порядке.

— Нет, спасибо, — отказалась она от салфетки. — Со мной все в порядке.

Утерев слезы тыльной стороной ладони, она почувствовал, что за ней кто-то наблюдает. Взгляд обжигал ее, но она не могла понять откуда он исходит. Поезд остановился на Йорк-стрит, люди выходили и садились в вагон. Таня разглядывала садящихся и высаживающихся пассажиров, и тут она встретилась взглядом с мужчиной. Он сидел на одном из темно-синих сидений рядом с дверью.

У него были красивые глаза, редкого фиалкового с голуба оттенка, — такой цвет глаз имела лишь Элизабет Тейлор, — аристократические черты и коротко стриженные волнистые темные волосы. В нем было что-то знакомое… Он встал со своего места и направился в ее сторону, дойдя до Тани, он остановился прямо перед ней. Его длинный черный кожаный плащ странно колыхался при ходьбе. Он пристально посмотрел на мужчину, который предлагал ей салфетку. Неожиданно сердобольный пассажир поднялся со своего места, а незнакомец занял его. Поднявшийся мужчина стал перед ними, словно скрывая их от взглядов пассажиров, что сидели прямо напротив них.

От тревоги у Тани засосало под ложечкой, а грудь сдавило, словно ее перетянули кожаным ремнем. «Как мне убраться из этого поезда?» Вагон битком был забит людьми. От беспокойства у нее вспотели ладони. Мужчина взглядом прожигал в ней дыру. Она обернулась и посмотрела на него ничего не значащим взглядом. Она никому не позволит — ни вампиру, ни человеку, запугать ее.

— Вы друг или враг?

Даже его голос показался ей знакомым, тембр был похож на…

Его неожиданный вопрос поймал ее врасплох.

— Друг, — твердо ответила она.

— Ты его женщина?

— Чья женщина?

— Нового короля.

Они встречались, ну или пытались встречаться, и если ее ответ успокоит сумятицу, царящую в рядах его поданных, тогда она ответит:

— Да.

— Ты пахнешь им. Я должен был прощупать почву, ты должна это понимать.

Она изогнула бровь и расправила плечи.

— Неужто мы должны встречаться с вашего одобрения?

Он запрокинул голову и рассмеялся. В его глазах промелькнуло восхищение и удивление.

— Да, скажи ему, что я одобрил ваши встречи. Ты храбра настолько, что поколебала мою решимость. Передай ему: мое имя — Дедал.

Она кивнула и отвернулась, а когда обернулась к нему — он уже исчез.

К тому времени, когда Таня добралась до работы, она выбилась из сил. Эта странная встреча с Дедалом встревожила ее.

Обострение ее чувств не стихало; она отчетливо слышала разговор окружного прокурора и его помощника, словно находилась в кабинете вместе с ними. Она не намеренно подслушивала конфиденциальный разговор и поэтому была вынуждена покинуть свой закуток. Дверь в кабинет окружного