нагонит ее.

— Тот человек причинил тебе боль? Он ударил тебя?

— Нет, ты не дал ему шанса.

На него нахлынула волна облегчения. Сегодняшним вечером они справились с этим совместно.

— У тебя опасная работа.

— Знаю. Но это такой же мой выбор, как твой — не доверять мне.

Опять она за свое!

— Мне приходиться быть осторожным в выборе тех, кому я доверяю.

— Я не та женщина, которую напоминаю тебе, и ты это знаешь. И я не причиню тебе боли, как это сделала она.

Констанс не обидела его в том смысле, который подразумевала Таня.

— Правда?

— Правда, Алек.

Он видел, как она приготовилась к отражению его довод ов.

— А знаешь, почему я ушла, Алек?

— Да, знаю. И ты имела на это полное право.

— Если ты не в состоянии мне рассказать, что и как ты делаешь, тогда, как мы сможем когда-нибудь вступить… в любого рода отношения? Там что-то случилось, верно? Ведь это не было игрой моего воображения?

— Ты не представляешь, как это трудно для меня. Это моя жизнь. Таков мой образ жизни. Если бы ты только могла проявить чуть больше терпения?

Она вырвалась из его объятий.

— Мне нужны люди, которые были бы со мной честны. Я должна доверять тебе. — В сущности, она боялась того, что он мог сделать, но несмотря на это он вызвал у нее давно ушедшие чувства.

Они пристально смотрели друг на друга. Пропасть между ними стала шире. Никто из них не знал, смогут ли они пересечь эту пропасть, подобную верной смерти, чтобы дотянуться друг до друга.

Алек все понял и схватился за перила балкона.

— Я должен идти.

Он видел, как Таня склонила голову и обхватила себя руками. Она повернулась к нему спиной. Разрешиться ли это когда-нибудь? Вероятно, нет. Он все еще не мог ей рассказать. Должен ли он воспользоваться случаем и укусить ее, тем самым обеспечив неразглашение тайны с ее стороны? Это могло бы разрешить их проблему, но он слишком сильно ее уважал. Алек покачал головой, не веря происходящему.

— Таня, я… — он умолк, чтобы не сказать большего. — Береги себя. — Он прыгнул с балкона на здание и вскарабкался вверх.

Кровавые слезы струились по его лицу, когда он сидел на крыше. Алек поплотнее запахнул свой черный плащ. Он не знал, как долго еще сможет продолжать эту игру. Как вступить с кем-то в отношения и не отдаться им всецело? Он вспомнил тот роковой день, когда принял решение рассказать все ей. В то время он боялся ее отпугнуть. Тогда он чувствовал себя так же, как и сейчас.

— Стало быть, она снова это сделала?

Он недовольно обернулся из-за того, что она прервала его размышления.

— Иона, что ты здесь делаешь? — его встревожил тот факт, что ей известно, где живет Таня. Если Иона смогла ее найти, значит, и другие смогут.

— Я искала тебя, — ответила она.

— Зачем?

— Я надеялась, что ты пришел в себя от этой одержимости Таней.

Алек не сдержался и взорвался гневом.

— Иона, когда ты уже поймешь своей тугодумной, коварной головой, что у нас все в прошлом? У нас для осознания этого было десять лет, — рявкнул он.

— Я никогда не откажусь от того, что было между нами.

— Тебе не нужен я. Тебе нужны деньги и престиж. И ты в состоянии получить их при помощи любого смышленого смертного или бессмертного.

— Что мне сделать, чтобы убедить тебя, что ты ошибаешься?

— Гораздо больше того, что ты вытворяешь сейчас. — С нею всегда было так. После того, как они расстались, он начал встречаться с другими женщинами, и она постоянно вмешивалась. Никто не мог им обладать. По ее словам, никто не был достаточно хорош для него. Как назойливый воспитатель, Иона пресекала любые предпринимаемые им попытки двигаться дальше.

Она плавно приблизилась к нему и прижала ладонь к его щеке.

— Однажды ты полюбишь меня.

Он отшатнулся от ее прикосновения. Оно было похоже на ядовитый укус. Алек оттолкнул ее руку.

— Я использовал тебя, как ты использовала меня.

— Как ты можешь такое говорить?

— Ты хотела спать с наследником престола. Я же нуждался в физическом утешении. Тело Констанс еще даже не остыло, когда мы переспали. — Его до сих пор снедало чувство вины.

Иона смело встретила его взгляд:

— Это была лучшая ночь в моей жизни.

— Иона, не возвращайся сюда. — Он наблюдал, как она спрыгнула с крыши Таниного дома с присущей для нее текучей грацией.

В последующие недели Алек обдумывал, что ему делать, и пришел к выводу, что у него нет никакого выхода из той неразберихи, которую сам и создал. По этой причине он вымещал свою злобу на окружающих.

Голос Алека громыхал по всему особняку. От его звука сотрясались стены, но ему было все равно. Его дед вел себя также, когда был разгневан или огорчен.

Иона медленно прошла мимо него, неся небольшую дорожную сумку и покачивая пышными бедрами. Она взглянула на него через плечо в стиле Мэй Уэст [48].

Он едва обратил на нее внимание.

— Алек. — Мэтт, правая рука Алека, осмелился войти к нему в кабинет без стука. — Ты должен разрешить ваши разногласия с Таней.

Алек посмотрел в окно на движущиеся в обоих направлениях машины. Наемное такси темно- каштанового цвета почти проскочило на красный свет. Он прислонился к книжному шкафу из красного дерева.

— Алек?

Он обернулся и посмотрел на Мэтта самым пугающим взглядом, который только можно себе представить. Мэтт переступил через порог. Гнев Алека мог обрушиться безудержным, неподвластным его контролю потоком, всецело передаваясь окружающим. Это было необыкновенное воздействие его парапсихологических сил. Единственный способ противостоять этому — держаться от него подальше.

Алек схватился за край стола.

— Не думаю, что теперь Таня захочет меня видеть, — произнес он, заскрежетав зубами.

Мэтт продолжил почтительно:

— Ты страдаешь, и наш народ начинает чувствовать твои терзания. Они признают тебя, как Короля. Ты всем делаешь плохо. Отправляйся на свидание, Алек.

— С кем, Мэтт?

— С кем угодно, лишь бы забыть Таню. Ты сеешь свое горе по всему свету.

— Мы с ней пожизненно связаны.

— Es mas como la obsesion.[49]

— Называй это как хочешь, Мэтт.

— Ее не устроит такое положение вещей, мужик.