от боли, когда Алек завернул ему руку еще сильнее. Вместе с ним он подошел к зеркалу и заставил того посмотреть в него.
— Обучающий сеанс. Посмотри на меня. — Глубокий голос, звучащий, как хор сладковатых нот, заставил Хуана повиноваться. — Ты не вспомнишь, что видел меня. Ты извинишься перед Лурдес и, счастливо подпрыгивая, сдашься полицейским.
— Я извинюсь перед Лурдес и сдамся, — монотонным голосом повторил Хуан. Его глаза остекленели, словно он находился в ступоре.
Таня лихорадочно искала разумное объяснение резкой перемене в Хуане.
— Молодец.
Она изумленно наблюдала за происходящим. По-видимому, Хуан загипнотизирован. Но как? С каждой секундой вопросов становилось все больше, и с той же быстротой возникало отрицание происходящего. У нее застучало в висках, словно кто-то долбил по ним увесистым молотком.
В комнату ворвался офицер Родригес.
— Она в порядке, Мэтт, — сказал Алек. Он повернулся к Тане: — Мне нужно идти.
— Я знаю, — ответила она.
Мэтт вскинул оружие и направил его на Хуана.
— Алек, по моим пятам идет Барри.
Алек бросил на Таню взгляд, преисполненный боли.
Махнув ему, чтобы он уходил, и глядя на него широко раскрытыми глазами, она взмолилась:
— Ступай, прошу тебя. — Таня понимала, что он совершил что-то вроде героического поступка, но она не сможет правдоподобно объяснить это копам.
Его пальцы коснулись ее щеки. Она и не представляла себе, как сильно скучала по нему. Алек перепрыгнул через подоконник разбитого окна.
— Эй, что здесь происходит? Стоять! — Офицер Чен вскинул пистолет на Хуана. — Почему он в прострации?
Мэтт снял с пояса наручники.
— Без понятия. Я обнаружил его в таком состоянии.
Зачарованный Хуан повернулся к Лурдес, а затем к обоим полицейским.
— Эй, детка, мне очень жаль. Я хочу отправиться в тюрьму. Ей богу, хочу. Ну, давайте же, заберите меня в тюрьму. Посадите меня.
Сотрудники бригады скорой помощи осмотрели Лурдес и детей. Они были в порядке, и, к Таниному облегчению, наутро Лурдес собиралась поддержать обвинение.
Медики предложили осмотреть и Таню, но она отказалась. Девушка отправилась в полицейский участок и представила там письменный отчет. Родригес подтвердил ее версию. А также он сказал полицейским, что не имеет представления по какой причине разбилось окно. Тане казалось, что она и Мэтт, являются членами некоего элитного клуба, в котором хранятся недоступные для понимания тайны. Она и не представляла, что может наговорить столько лжи за одну ночь. И она не понимала, к лучшему это или нет. Возможно, и к лучшему. Алек снова спас ей жизнь. Что за странный, таинственный мужчина, с которым у нее завязались отношения? В одно мгновение Хуан готов был открыть пальбу, а в следующее он решил сдаться, следя указаниям Алека. Это было больше, чем «указание». Она видела глаза Хуана, его взгляд был остекленевшим. Таня осмотрительно утаила имя Алека. Там не было человека с таким именем.
— Эй, Ти, подвезти до дома?
— Благослови тебя Бог. — Она с благодарностью забралась в машину Мэтта. — Может, ты объяснишь мне, как Алек проделал все это? — Мэтт искоса на нее посмотрел. Таня вздохнула. — Я так понимаю, это значит нет.
Алек чувствовал Танино облегчение по мере ее приближения к своей квартире. Он услышал, как захлопнулась дверца патрульной машины.
Из квартиры до него доносились их голоса. Он слышал Мэтта, провожающего ее до балконных дверей, где ждал Алек.
— Полагаю, у тебя гость.
— Что ты имеешь в виду?
Алек улыбнулся, услышав ее замешательство. Потом он услышал, как она приближается к французским дверям.
Двери на балкон распахнулись, и Таня очутилась в его объятиях, как он того и хотел. Он даже не понял, что затаил дыхание.
— Я подумала, что мне опять грозит смерть, — прокричала Таня.
— Знаю, знаю. Если бы я вовремя там не появился… — проговорил он, уткнувшись в ее заплетенные волосы. Ее волосы сильно пахли лавандой, а приятная тяжесть тела согревала его. Но ему было недостаточно просто удерживать ее в своих объятиях, ему хотелось крепко прижать ее к себе, слиться воедино. Страстное желание разрывало его на части. Танино желание было столь же мучительным.
Она подняла на него глаза.
— Мэтт не выпускал меня из виду. — Она отстранилась от Алека. — Ты должен прекратить меня спасать. Ты мог попасться!
Он нежно поцеловал ее в лоб.
— Еще чего! — Соприкосновение с нею опалило его губы.
— Как ты узнал, что я в беде?
Алек заколебался с ответом. Он видел, как в ее глазах появляются проблески понимания. Между ними вновь возникла уже знакомая отчужденность. Даже он устал от этого. Танина сердечность сменилась явной холодностью.
— Я знаю, что это тайна, но у меня масса вопросов, Алек.
Он видел их все в ее глазах. Ей предстояло узнать о многом, но как в наши дни рассказать человеку, что он, Алек, — и его вид, который считается мифом, — один из самых страшных хищников на земле?
— Поверь мне на слово. Я знаю, когда ты счастлива, грустишь, сердита и напугана. Я чувствую тебя. Попытайся мне поверить.
— Ты на самом деле полагаешь, что это так?
На протяжении девяти веков все происходило именно так. Даже если он не хотел ее найти, он знал, что она жива и ведет одинокое существование поблизости.
— Я знаю это!
— Но ты не можешь рассказать мне, откуда тебе это известно, или каким образом ты это чувствуешь.
Пока еще не мог, и это разрывало его на части.
— Я дважды солгала ради тебя, а ты по-прежнему не в состоянии мне довериться? Что мне сделать, что бы ты начал мне доверять?
Он тяжело вздохнул, смотря ввысь. Его голос был наполнен тоской:
— Таня, ты еще не готова к этому. Я обязан хранить тайну, потому что оберегаю… свой народ.
— Твой народ?
Он поднял руку, чтобы предотвратить поток вопросов.
— Я могу хотя бы предположить?
— Попытайся.
— Ты фокусник или гипнотизер? Что же в этом такого таинственного? А может, ты император иноземной расы?
Это было слишком близко.
— Иногда правда диковиннее вымысла. По-моему, ты знаешь
Таня закрыла глаза, отстраняясь от него. Алек понимал, что с течением времени ее отрицание
